Кавказский тост

Тагир Казыханов

Первая моя встреча с ним была изучающая. Наверное и он тоже меня оценивал. Он – это Рудик, Рудольф – из Северной Осетии. Последующие наши случайные встречи не вносили ясности и конкретности в молчаливые отношения: никто не хотел первым начать беседу из – за боязни быть непонятым и, возможно началом спонтанной драки; усиливались пролонгированные злые взгляды, осматривание с ног до головы, как две чужие собаки или волки из разных стай; в столовой же, во время приёма пищи уже обязательным стало разглядывание друг друга с агрессивно – превосходствующим видом и зловещие шептания в кругу своих земляков…
Позволю себе сделать маленькое отступление, думаю, так будет интереснее для читателей. Хочется обычный случай из армейской жизни довести с теми красками и переживаниями которые испытал я.
Баку!!! С этим городом у меня связано больше горестных воспоминаний, но, могу сказать с полной ответственностью и, с радостным сожалением: я люблю его! С его нежным названием, апшеронскими ветрами, приветливыми и в то же время весьма хитрыми обитателями его. В таких городах не нужно спрашивать адрес, если кого – то ищешь достаточно назвать фамилию, чем занимается, и тебе подробно объяснят, попутно расскажут о красоте и величии родного города, обязательно свяжут с какой – нибудь исторической знаменитостью, напоят чаем. Там даже стаканчики напоминают фигуру восточной красавицы, держишь в руках и чувствуешь,… чувствуешь неописуемость, да-да!
Девичья башня, вход в Крепость, Большая крепостная, Караван Сарай, а дальше улочки, улочки…улочки, в виде кривой паутины….. можно заблудиться. Где-то там, в глубине, среди серо-желтых стен и грязных окон есть неприметная, обитая железом, дверь в стене, переступив которую оказываешься в оазисе….. Восточном Оазисе! Цветущие гранатовые кустарники, сказочно зелёного цвета виноградник, маленький фонтан с забавным легким журчанием, инжир, ещё какая-то зелень, цветы; и много, очень много ковров. Привлекал внимание огромный, старый кальян вокруг которого сидели старики с седыми бородами, едва слышно переговаривающими между собой на фоне сур Корана, доносящихся из кассетника… И люди, разные люди, женщин не было. Понял! На 23-м году жизни я в живую, по настоящему увидел бакинских картежников! Немного привыкнув к обстановке, я увидел сумму, которая гуляет в этой игре; мне стало плохо (а может и страшно) и жутко интересно! Здесь я приостановлю свои восхищения! Про Баку можно рассказывать и рассказывать, пока язык не устанет. Это у тех аксакалов хорошо получается – они целый день между собой разговаривают, я нарочно наблюдал…когда делать нечего было…
История эта приключилась когда за моими плечами было больше 1.5 года службы в СА! Кто служил – знает! Срок весомый! Как в книжке, там… «Сто дней до приказа»…, поблажки, легкость службы, скоро дембель и т.п. Чепуха!!! Там, где я служил, этого не было. Про это явление особо даже не говорилось, так, вскользь, между прочим; какое-то землячество,…какое-то,… во-во…. Как – бы Вам доступнее и быстрее объяснить; ладно, попробую.
Землячество в армии – это когда ты можешь быть, и будешь «духом» на протяжении всего периода службы, пока не сядешь в поезд через 2 года, отвозящего тебя домой! Этот принцип, правило или явление не работает, ЕСЛИ у тебя есть земляки!!! И чем их больше, тем тебе легче, и служба даже может быть тебе в радость. Именно здесь я вспомнил слова классика о русской дубине! Но она, эта дубина, никак не срабатывала; толи времени было мало, то ли ещё какие-то скрытые факторы, но части где я проходил службу, очень вольготно и припеваючи чувствовали себя все народности Кавказа, кучка гагаузов, казахи, киргизы и узбеки. Всё. Нас же, славян с разными национальностями, было больше, но жили порознь, поэтому и плохо и тяжело. Не было у нашего брата клановости или сказать по другому – ядра.
Меня же эта участь миновала по следующим причинам. Мусульманская фамилия, европейская внешность, высокий рост и физические данные вносили глупую неудовлетворенность и непонятие в головы братьев из союзных республик. Да и мой возраст, я призвался в армию на три года позже, и 3.5 года учебы в медицинском, сдерживали их пыл. Мне дали кличку - Фриц, и успокоились. Но отдельные стычки всё - же имели место………………………….
- Ты зачем письмо Министру Обороны написал? Стукач!!! Скоро я тебя буду убивать! – это сказал Рудик, не выдержав наших взаимных прелюдий.
- Полгода назад один чечен грозился меня прямо на плацу задушить, позавчера армян в карауле застрелить. А ты как будешь это делать? – всё это я говорил не отрываясь от горячего чая, как - будто в микрофон, и смотрел через верхнюю часть стакана, сопоставляя его свободный край с уровнем глаз осетина.
Я резко вскочил и встал перед ним; кулаки не сжимал, просто поднял свои кисти до уровня груди и стал перебирать подушечками пальцев, вроде как замарались. И смотрел, смотрел прямо, спокойно…., в глаза…..
В такие моменты замечаешь во внешности человека какие – то новые линии. «До чего же Мать – Природа богата. Вначале он мне показался уродливым! А тут так необычно! Леонардо Да Винчи привлекали уродливые пропорции головы, в них он находил ситуационную красоту. Жалко парня, нет не за его внешность, а просто, так».- размышлял я. Рост его был выше моего, наверно метра два есть. Огромные, раскосые и зелёные глаза шли будто параллельно скулам. Маленькая площадь волосяного покрова головы создавала впечатление, что мозговой череп непропорционально мал по сравнению с лицом. Огромный нос с едва заметной горбинкой; рот напоминал мне морской якорь на котором мелом нарисовали много-много мелких зубов. И кожа, она была очень белая и гладкая. Он был сильнее меня, физически. Я это понял когда увидел его руки. Его левая кисть размером с саперную лопату держала горсть грецких орехов, как семечки; по одному он брал их в правую кисть и раскалывал между первым и вторым пальцем. Эффект произвел на меня впечатление! Такое я видел у Брюса Ли по видео, ещё до армии.. Одно дело кино, а здесь перед носом и с угрозами, может и реальными.
- Чего пальцами перебираешь? Орешков хочешь? Вечером угощу! Дорогой! – разговаривал он чисто, без акцента, и каждая буковка выходила ровно, гладко и опасливо – красиво.
Обещанного вечера и орешков не наступило, всё произошло гораздо раньше и совсем по иному сценарию жизни. Стечение обстоятельств!
После этого разговора я вернулся к себе в мед.сан.часть (уже как два месяца меня перевели санитарным инструктором, вместо уволившегося в запас туркмена Дурдыева). Послеобеденное время; заступающие в караул идут отдыхать, кого на работы, кто прячется….
«А мне куда спрятаться? Всё-таки это случилось! Уже который раз. Почему нельзя иным путём понять друг друга??» - переживал я недавнюю легкую потасовку, покуривая в тени финикового дерева. Ну да ладно, до вечера ещё дожить надо! Вдруг там тревога будет какая-то, да и Сумгаитские события могут дать непредсказуемые последствия…..ничего же ещё не стихло.
Это «что-то», случилось гораздо раньше чем я думал. Даже докурить не успел.
Сзади, со стороны казарм я услышал топот кирзовых сапог, какой-то он был неровный, ломающийся и местами шаркающий. К своей скрытой радости (вот ведь человеческая сущность) я увидел окровавленное лицо Рудика. Оно было с гримасой боли и злости, но глаза были пустые. К скрытой радости присоединилось чувство…чувство, не знаю как сказать, наверное всё-таки стыд. Мне стало стыдно и жалко Рудика, Рудольфа…. Хотя я и не знаю всего, что случилось с ним и почему всё так.
- Что случилось, Рудик? – он начал слабеть, и бормотать непонятные слова на осетинском, вставляя матерные слова, уже на русском.
- Его дужкой от кровати,.. по голове,.. один армянин,.. наверное раз восемь…. Да-да, врезал, ужас! Звук был такой, неприятный! – это сопровождавший, я его и не заметил.
- Сколько времени прошло? Он сам дошел до санчасти? – я уже рассматривал раны на голове. Они располагались параллельно, три штуки по правому теменному скату. Глубокие. (Тогда я не знал особых характеристик ран, поэтому описываю как видел). Края были не совсем ровные, как зубья у лобзика, а концы словно переходили в трамплин. А на одном участке кожа между ранами была словно ремень, и болталась также.
«Что будешь делать? Опять думать, размышлять? С чего-то начни! Вон, уже замполит прискакал, орёт!»
- Товарищ солдат! Ты что делаешь? Прекращай сейчас же! – это замполит.
А я ему ответил:
- Товарищ подполковник, прекратите кричать и паясничать; между прочим Вы беспардонно ворвались в операционную (это я так, для устрашения сказал; какая там операционная; но всё равно подействовало), здесь стерильно, инфекция от Ваших сапог, понимаете? Лучше бы организовали машину в госпиталь.
- А сразу нельзя, в смысле в госпиталь? – голос его стал значительно мягче.
- Можно, только в гарнизонном госпитале не правильно поймут. Обязательно спросят, почему не оказали первую помощь, это в части где два врача, три фельдшера и санинструктор? Вы же военный человек, подумайте! – сказав это, мне на ум внезапно влетело дебильное армейское четверостишие из дембельских альбомов, кочующих из года в год.
«Чем больше в армии дубов, тем крепче наша оборона!»
Я её так и напевал, пока зашивал раны. Замполиту понравилось, мне показалось, что он даже зауважал меня! Только не понял за что.
А Рудик молодец! Мог бы умереть. У него оказывается кровоизлияние в мозг было, трепанацию делали! И комиссовали.
Я думал, что его больше не увижу. Ошибался… Через месяц Рудик пришел ко мне в санчасть. Улыбался при встрече и даже крепко обнял!
- Я многое понял! Не держи на меня зла! – сказано коротко и искренне, - Хочу сегодня собрать близких мне людей, у тебя, в санчасти. Позволишь?
Молча пожали руки. Мне было без разницы – через несколько дней домой!
Застолье было шикарным, по солдатским меркам. Все на перебой хвалили Рудика, ругали армян, говорили всякую чепуху о смысле жизни, порядочности, (но почему-то односторонней). Не был я с ними согласен, но домой хотелось вернуться здоровым и с теплым осадком, несмотря на усиливающиеся межэтнические конфликты.
Наверное Рудик уловил мой настрой, он резко встал, когда веселая компания перешла в стадию похабных шуток, а для кого – то и блевотины.
- Я хочу сказать тост. Это мой последний тост в Армии. Я её ненавижу, хотя она и научила меня важному. Вы все пили за мое здоровье, а я не хочу пить за Ваше, и за Вас! Вы мне не нужны и не интересны! (При этих словах все опасливо напряглись, стали зло смотреть). Я даже не хочу пить за родителей. Я не хочу пить ни за что! А выпью Я лишь за молоко! За молоко своей матери, коим был вскормлен! Благодаря чему я жив, здоров, сижу сейчас с Вами…. Всё!
Выпили молча,… настоящую виноградную чачу…..
И с ним я тоже не согласен. Почему, если хочешь что-то или кого-то понять, нужно чтоб тебе обязательно пробили голову? Пьянка и скорое возвращение домой грусть не развеяли. А напомнили лишь Сергея Есенина:
«Прощай, Баку! Тебя я не увижу.
Теперь в душе печаль, теперь в душе испуг.
И сердце под рукой теперь больней и ближе
И чувствую сильней простое слово: друг…»

19 ноября 2007 года.