Диалог с зеркалом

Геннадий Бобро

Мы не то чтобы не верим в то, что время идет - мы просто не осознаем этого.

В своем подсознании мы бессмертны. Впрочем, гораздо больше, нежели по вечной жизни человек тоскует по вечной молодости.

Вечная молодость - причина и следствие многих мифологических событий. Суровые северные великаны похищают богиню вечной молодости - Фрейю, и одряхлевшие боги отдают за ее освобождение все сокровища, бросая поверх сверкающей золотой кучи кольцо, выкованное карликами. Кольцо Нибелунгов.

Вечной молодостью и браком с сияющей Гебой награждают олимпийцы Геракла; и тот же бесценный дар получает за свою верность Пенелопа на островах Блаженства.

Да и Иваны-царевичи сплошь и рядом отправляются то за молодильными яблоками, то за живой водой...

И так до бесконечности, везде и всегда.

Существует прекрасная молитва: "Господи, дай мне силы изменить то, что я могу изменить; терпение - принять то, что я изменить не могу; и мудрость, дабы отличить одно от другого".

Я бы поставил ее эпиграфом к этому небольшому тексту.

* * *

Никому из нас никогда не бывает столько лет, сколько указано в наших документах. Вначале это даже забавляет, но со временем - перестает.

Мы устаем жить не в своем возрасте.

Накапливается эта усталость постепенно, годами, а проявляется внезапно, одним далеко не прекрасным утром, когда, столкнувшись нос к носу со своим отображением, мы понимаем, что это чужое лицо.

"Нам невдомек, что старый человек - все тот же самый, что в молодости, только зашитый в изношенную и сморщенную кожу", - вздыхала прекрасная Мэй Уэст.

Ну, до старости еще ох как далеко.

Впереди длинная жизнь со всеми успехами, мечтами, взлетами, достижениями - откуда же это ощущение потерянности и недовольства собой? Мы же добились, заработали, заслужили наконец, что же мешает начать - нет не заново - а с новой точки отсчета?

Но каждое утро и каждый вечер зеркало отчаянно и уже слишком откровенно отражает наши попытки быть радостными и красивыми. Там, в серебристом блике, таится самый главный враг: чужой и незнакомый кто-то, носящий наше имя, одежду, примеряющий нашу жизнь - и отодвигающий нас, подлинных, настоящих, на второй план. Нас уже как бы и не существует. Мы растворяемся в нем, таком непривычном, малознакомом, зрелом. Мы не хотим быть такими. Нет! На самом деле мы совсем другие - добрые, веселые, немного шальные и открытые счастью - но это уставшее лицо с жесткими морщинками в углах рта диктует свои правила игры.

Недовольство въедается в нас, оседает серой пылью - и вот уже мы не такие яркие и привлекательные, не излучаем свет - не блистаем. Что-то ускользает из глаз, утекает, растворяется в Лете. И иногда кажется, что стоит только быстрее повернуть голову, и удастся увидеть это неуловимое Нечто - понять, чего лишаемся, что теряем.

И однажды становится очевидным: мы устали жить не в своем возрасте, с чужим лицом. Ведь было сказано, что с определенного возраста наше лицо становится нашей биографией. И всегда было ясно, что жизнь и судьба вылепили лицо, расписали его морщинами и складками, что это живая летопись наших побед и поражений.

Это целая жизнь течет мимо, рядом, не пересекаясь с нашей, чего никогда бы не случилось с той юной, нездешней, с сияющими глазами, оставшейся в прошлом.

Мы уже не понимаем, симпатичен ли, хорош ли собою тот персонаж, которого мы встречаем по утрам в ванной комнате. Да это теперь и неважно. Важно только одно - мы не отождествляем себя с ним, мы не хотим делить с ним жизненное пространство.

Мы начинаем задумываться о справедливости происходящего. Если опыт - это сумма накопленных ошибок, то как же обидно, что за обретение опыта мы платим жизнью, временем, самым ценным, что у нас есть. Это Фаустовская сделка: жизнь истрачена, товар обмену и возврату не подлежит.

Игра в одни ворота.

Ты уже понял, что молодость избыточно самоценна и самодостаточна, что это великое достояние. Но за понимание ты расплатился ею, и никто не позволит быстренько отыграть назад, переустроить, переиначить, воспользоваться полученным знанием.

Редко кому хватает мудрости двигаться вперед по выбранной однажды дороге, не сворачивая, не пытаясь вернуться, не сожалея об оставленном позади. Редко кому - даже самым мудрым.

Между прочим, Мефистофель был честен: он предлагал лишь молодость (а с ней и разделенную любовь), но не предлагал счастья. Это была всего лишь возможность, обещание, ускользающая тень.

В Испании есть пословица: дьявол не потому такой мудрый, что он дьявол, а потому что он очень старый. Этот старый, видавший виды черт не обманул Фауста. Просто мечта оказалась сильнее разума, и у человека не хватило мудрости, чтобы отличить само счастье от возможности его достичь.

Черт возьми, а ведь мы в гораздо более выигрышном положении! Главное, чтобы хватило мужества, терпения и мудрости.

Двадцать первый век за окном: и есть шанс создать великолепнейшую из иллюзий - не повернуть время вспять и не остановить его, но заставить всех (и даже себя!) поверить в то, что это случилось.

Конечно, это мало похоже на чудо и вовсе не похоже на сказку: осуществление подобной мечты требует напряжения всех физических и душевных сил. Это тяжкий труд и большой риск. В конце концов, это погружение в боль. И вполне естественно предположить, что такая адская работа, такая концентрация воли просто обязана привести к решению всех проблем.

Человек, прошедший такой путь, оказывается в плену иной иллюзии нежели та, которую он так стремился создать. Разве с потом и слезами может добываться нечто эфемерное? Все напряжение выносится вовне. Как Фауст, в момент отчаяния спутавший молодость со счастьем, мы зачастую путаем суть с формой - душу с изображением.

И в помолодевшем на годы, посвежевшем лице, - ощущая себя так, словно время отмотали назад, - отчего-то принимаемся искать в зеркале прежнего себя. И упускаем из виду, что мы - это отнюдь не наша молодость, зрелость или старость; что возраст - это всего лишь отметка, маячок, который оставляет человек на пути своего следования, проносясь в бурном потоке времени. И в сущности, он ничего не значит.

Мы ловили себя, потерявшихся, в зеркалах. А надо было искать где-то в другом месте. Зеркала - это опасное иномирье. Молодость, отвоеванная на несколько лет, полученная всего лишь взаймы - это иллюзия возврата. Мы все равно другие, чем в прожитом прошлом, даже если сверкающая серебристая поверхность упрямо утверждает обратное. Нас, прежних, уже не вернуть.

Это не хорошо и не плохо. Это просто факт.

Возвращенная внешность - не есть возвращенная жизнь. И воплощая давнюю человеческую мечту о молодости, красоте и счастье, нужно просить себе мудрости, чтобы научиться отличать одно от другого. В конце концов - это начало пути, точка отсчета, обещание и возможность чего-то нового и необыкновенного.

* * *

Недавно, в зеркале, встретился глазами с каким-то усталым, безрадостным и печальным существом. Кажется, мне надоело жить в чужом возрасте и ловить себя в зеркалах. Ну, что же: Господи, дай мне силы изменить то, что я могу изменить;терпение - перенести то, чего изменить не могу; и мудрость, дабы отличить одно от другого.