История 6

Владимир Величко

Некоторое время мы оживленно обсуждали, как воспринимать и оценивать этот ящик коньяка: взяткой, или нет? Надо было его брать или нет? Мнения в споре распределились почти поровну, причем каждая сторона приводила убойные – с их точки зрения - аргументы. В этом споре истина так не родилась, наверное, просто не успела, зато родился, простите, проснулся Вильгельм Самуилович, наш аксакал, коллега, проработавший экспертом почти четыре десятка лет. Покряхтывая, он повернулся в кровати, откинув одеяло, сел и широко зевнув, сказал:

- Детки, что вы спорите как раввин с муллой? Так же громко и бестолково - затем почесав свой необъятный живот, продолжил - Вот я спрошу вас господа спорщики: приходилось ли вам пить медицинский спирт? Ну, тот, что дают каждому из вас в отделении, а?

Ответ все спорящей компашки был дружно единогласен: конечно, приходилось, мы же не больные!

- Ну, вот вам и ответ. Вы – он показал на тех, кто утверждал, что коньяк это взятка - сами регулярно используете медицинский спирт не по назначению, а попросту воруете! Да, да – воруете! Имеются все формальные признаки такого деяния! Или, на крайний случай, это можно назвать так: использование служебного положения в личных и корыстных целях. И при этом он щелкнул пальцами по горлу! Вы уж тогда определитесь…. Ну как в том анекдоте: или крестик снимите, или трусы оденьте! То есть – коль пьёте спирт – не судите за коньяк или наоборот: не пейте и судите! И потом: этот ящик коньяка такая малая компенсация эксперту и за нашу сволочную работу и за то, что он чуть-чуть не погиб, что спорить за этот коньяк просто неприлично!

Все, естественно, притихли, и никто не возразил, а молчание, как Вы знаете ….

- Ну, мальчики, коль Вы старика разбудили, давайте, … развлекайте, рассказывайте!

- Так, Самуилыч, ты и расскажи. Поди, за все годы такого нагляделся, что нам, салагам и не снилось а?

- Нагляделся. Но лучше Вы, а то у меня голова спросонья не работает, «разогнаться» сначала надо.

- Сейчас, разгоним – брякнул Серёга Бурков и протянул ему кружку.

- Ну, ладно - проговорил молчавший до сего момента Влад Марлов - давайте тогда я расскажу. Мне словосочетания – спирт, лихие 90-е и малиновые пиджаки тоже кое-что напомнили …

Этот случай произошел в конце 94-го года. Представьте картинку: вторая половина ноября, часа два дня. На улице около десяти градусов – в минусе, естественно. Серое, низкое небо, на земле уже затоптанный, заплеванный и поэтому тоже серый снежок. Всё серое. И настроение безрадостное, серое! Зима неотвратимо приближается, а в отличие от неё, зарплата не торопиться, она уже восемь месяцев даже близко к нашему карману не приближалась! Мелкие подачки, что в нашей больнице называли авансом - не в счет. Их только и хватало разве что на хлеб. Разгул демократии, … мать её! В лаборатории районного судебно-медицинского отделения, а если попросту - в морге, за столом сидят три человека. Два доктора - я и мой напарник Патологоанатом и Санитар. Мы пьем спирт. Это единственное, что пока есть. И закуска – полбулки хлеба и вареный картофель, ну, еще соль! Мы пьем, потому что замерзли как цуцики, а замерзли, потому, что битый час искали в снегу золотую … пардон из «жёлтого металла» цепь. А история случилась такая. Накануне в морг привезли «братка» в том самом пресловутом малиновом пиджаке – разбился на автомобиле. «Нажрался» до соплей – в желудке у него была чистая водка, хоть фильтруй и, пардон, пей по новой. Ну, так вот напился он, значит и на скорости порядка 150 км/час въехал в бетонную опору. Опора осталось цела, а вот браток подкачал, целым не остался. Замечу в скобках, что среди прочей одежды, на его шее ещё была толстенная цепь. Ну, труп мы, как и положено вскрыли, вместе с санитаром собрали. То есть привели в божеский вид. Цепь, естественно описали и в акте, и в списке вещей, что были на трупе. Забирали тело такие же бравые, коротко стриженые ребята в кожаных куртках под руководством очередного Пиджака:

- Такого же, как и в твоем рассказе, Виталий - повернулся к Кондратьеву Влад – один в один!

- Да, этот вид прямоходящих – Homo Oligo Sapiens - так я их тогда называл - был на удивление одинаков - в Столице, в Сибири и в Киеве, наверное – согласился Вит – давай, продолжай Влад, не отвлекайся.

Ну, вот, выдал я этому Пиджаку врачебное свидетельство о смерти «кореша», тот расписался, что забрал ценные вещи и пошел на улицу. И только тогда я увидел, что толстенная цепь осталась на столе. Забыл, наверное! Я схватил её и по коридору вслед за ним кинулся:

- Постойте, постойте, Вы забыли, кричу и, догнав его уже в дверях, эту самую цепь буквально заталкиваю ему в руку. А он, зараза брюзгливо этак глянул на меня, сморщился и говорит:

- Ты чё, Доктор, с дуба рухнул? Кому она нужна?

- Так родным отдайте … память … все-таки дорогая …

- На фиг она им нужна, у них таких цепей …ха!

И не глядя на меня, крутанул цепь над головой, так что воздух свистнул и запустил её в сторону кустов, в снег. Только она и мелькнула желтым, призрачным блеском в лучах неяркого ноябрьского солнца.

- Вот жлоб – сказал подошедший сзади санитар – лучше бы нам её отдал, а то разбросался … Пиджак хренов!

- И чего бы ты с ней делал – уныло спрашиваю я у него.

- Как, что? Зубным техникам бы отдали, а они за такую цепуру кучу денег отвалили бы. Грамм сто, в ней ведь было?

- Не меньше! А то и все сто пятьдесят.

А кто это здесь говорит: сто пятьдесят - спросил вывернувший из-за угла Патологоанатом – Наливай ….

- Отстань! Вечно у тебя одно на уме - ну и рассказали ему о только что случившемся.

- А чё тогда стоим, чё думаем - айда искать! Ты – спросил он меня – заметил, куда она полетела – и первым двинулся в ту сторону, куда я показал. Ну и мы, как барашки на верёвочке, пошли следом.

Короче, ребята, не буду описывать наше почти часовое ползанье по снегу и кустам. Ни чего мы не нашли, только замерзли. Бр-р-р! В конце концов, плюнули мы и на поиски, и на эту паршивую цепь, и оправились согреваться дедовским, проверенным способом. Про то, как мы глотали разведённый и тёплый медицинский спирт я рассказывать не буду. Думаю, что с этой процедурой все эксперты знакомы не понаслышке.

Тут приехали забирать труп женщины, что пролежала у нас уже четверо суток. А было их в морге, надо сказать, двое: примерно одного возраста, комплекции и цвета – грязно-зеленного. Ну, они показали, кого забирают, санитар её одел, отдал и они уехали, получив у меня документы. Не успели мы выпить еще по одной, как приехали уже за другим трупом. Я помог санитару положить ее на стол и в это время зашел парень и принес одежду. Передавая ее санитару он, оглядывая тело, сказал:

- А это не наша тётя - говорит он – у нашей тёти не было татуировок и показывает на плечи, где уже отчетливо проступили сине-фиолетовые гнилостные подкожные вены. Да и на лицо не похожа? Не она!!!

- Да какие татуировки, какое лицо? Это гниение тело уже началось, вы бы еще неделю здесь не появлялись… Тоже мне татуировки, … на лицо она им не похожа – бурчал санитар.

- Сейчас, я папу позову, пусть он глянет - и убежал.

- Слушай, а мы не могли перепутать тела?

- Да не. … Те, которые первыми забирали свою родственницу сами же опознали, уверенно опознали - тут вошел парень и с ним еще двое мужчин и принялись разглядывать труп. И так посмотрят и эдак, наконец, санитар не выдержал:

- И долго вы будете гадать как на ромашке: наша … не наша? Забирайте, что дают, других все равно нет!

Вот так мы отдали труп второй женщины. И разошлись по домам, а ночью меня обуял страх – куда катимся???

- Постой. Влад - перебил меня Вадик - вот ты давеча сказал, что вам зарплату больница платила? Или я что-то прослушал?

- Да нет, не прослушал. Дело в том, что в нашем регионе с 01 января 1993 года все районные судебно-медицинские отделения Бюро передали в ведение районных больниц. Предали, оборудование, передали «трудовые книжки». Ну а нас, рабов, прикованных к секционнным столам цепями, никто и не спросил. Видели бы вы коллеги, как главные врачи руки потирали довольнёхонко! Ну, типа, мы этих экспертюг теперя прижмем, мы им покажем кузькину мать и так далее. Да вы сами всё, коллеги, понимаете. Боже мой, какие идиотские указания стали порой приходить от главного врача. Ну, типа:

- Алексеич, завтра к тебе придет Федя Залупыйченко, у него перелом малоберцовой кости. Надо что б были тяжкие повреждения. Ты там похлопочи, сделай … – и, не слушая возражений, положил трубку.

Ну, приходит этот, … с нехорошей фамилией и я ему перелом оцениваю как менее тяжкие телесные повреждения. Через час – крики и визг по телефону, вызов на ковер к главному. И никакие ссылки на правила не действовали. А тогда репрессии, гонения. И никакие апелляции в Бюро не проходили. Там нахально разводили руками и отвечали, что Вы, мол, уважаемый, у нас не работаете, так что пардон, простите, сами уж общий язык находите, а докладные пишите своему прокурору. Я как то в отместку, своего бывшего начальника Бюро и Заведующего моргом на порог не пустил: мол, простите, я у Вас не работаю, так что извините… пардон и … идите, проверяйте свой Город. И знаете – все пролезло, уехали. Вот такой бардак был в нашем регионе. А попозже, главный врач от нас отстал. Полностью, отстал. Он понял, что ему от нас пользы как …. от одного рогатого животного – молока! Деньги перестал платить. Вернее объективности ради тогда всем не платили. Но нам-то в последнюю очередь давали кое-какие крохи, как говориться финансировали по остаточному принципу от уже остаточного.

А тут еще и правовохрЕнительные органы видимо решили что судебка им не нужна: готовые заключения и акты лежали по полгода, по восемь месяцев не востребованными. Еще явный криминал забирали. Да и то ….

Вот в ту-то ночь, ребята, я и понял, что самое страшное в нашей работе! Это вовсе не ляпы, сделанные тобой в экспертизах, это не эксгумация, проводимая из-за твоей грубой ошибки. Самое страшное, коллеги, это ощущение ненужности! Специалист, обладающий опытом, знаниями, любящий свою работу – не нужен, его просто терпят!

Вот осознание этого и заставило меня резко изменить образ и мыслей и дел! Работать, наплевав на всех: вскрывать трупы – как учили. Освидетельствовать живых лиц, как предписано правилами. На вопросы следователя отвечать с полной объективностью и честно – не смотря ни на что и ни на кого! Вот понимание этого гнусной атмосфере всеобщего бардака тех лет и помогло мне выжить в профессии. А может и не только в профессии …. Помогло пережить лихие 90-е.

А с Бюро нас соединили то ли в 2000, то ли в 2001 годах.

Да-а-а… Дела! А я и не слыхал о таких локальных реформах в судебной медицине – удивленно протянул Осипов – хорошо у нас до такого не додумались.

- Вроде такая же хрень проводилась в Кемеровской и Ижевской областях, и по моему в Ленинградской - ответил Биттер – но не уверен!

- И цепочку ту вы конечно так и не нашли – с хитро-невинным выражением лица спросил Бурков.

- Нашли, … но не мы! Её нашли уже по весне два кочегара из больничной котельной, что вывозили шлак. Зубным техникам её загнали, деньги получили. Вечером обмыли, сидя в своей «копейке» в гараже, а двери то его были закрыты, и было холодно, и двигатель работал…. Причину смерти парней надо кому то пояснять? Вот такая грустная история.

- М-да! От нечистного золота добра не жди – подытожил рассказ Самуилыч и все принялись за рыбку.