Глава 7. Возвращение

Владимир Величко

…исчезли в бездне темноты
Леса, луга, поля и воды
Я здесь один. А где же ты,
Меня взрастившая природа
Молчит ночная тишина
И в тучи спряталась луна!
Михаил Величко

В палатке было душно и жарко, но я мужественно лежал и выбираться из глубин дремоты, что так сладко несла меня по волнам зеленой тайги и белоснежным облакам родной Сибири совсем не собирался. Но тут на помощь жаре с духотой неожиданно пришла мышка-норушка и заскребла своими серыми лапками под палаткой, прямо под моим ухом.… И я окончательно проснулся.

- Что б тебя лиса поймала - вяло подумалось мне. Затем открыв глаза, огляделся. Палатка была пуста и тиха. И вокруг палатки царила тишина. Даже шороха листьев не было слышно.

- А где же все? Чем люди заняты - подумал я и стал прислушиваться, пытаясь из разрозненных, едва слышных шорохов, скрипов и прочей совсем незначительной шумности понять, что же твориться вокруг палатки и где, кто находится. Немного полежав, я откинул одеяло и сел, обхватив колени руками. Затем дотянувшись до входа, откинул одну полу и тут же зажмурился от яркого света. Летний полдень ударил в глаза ослепительными лучами солнца, многократно усиленного бликами, что щедро разбрасывала текущая невдалеке река. Немного проморгавшись я подвинулся ближе к входу и увидел друзей. Они сидели у самой воды на толстенном бревне и о чем-то оживленно беседовали. Вовка как всегда размахивал руками, а Махрыч меланхолично бросал в воду камешки и - я это точно знал! - считал про себя отскоки, шевеля своими толстыми губами.

- А хорошо-то как – расслабленно подумал я – и дождик кончился, и теплынь и …и… лето-о-о! Красота! И стал выползать из палатки, туда, на солнце, к друзьям. При этом я несильно оперся пальцами ног в дно палатки и, … сильнейшая боль, пронзив ноги, опрокинула меня на спину. Эта же боль вновь вернула меня в прошедшую ночь, туда, на Скалу Отчаяния…

О том, что я оказался излишне самонадеянным – это мягко говоря! - я понял практически сразу после первых попыток подняться вверх по той, наклонной, каменной трубе. А без веревки, что я так предусмотрительно оставил в этой трубе я бы вообще не смог вставиться в этот узкий лаз, ибо это почти идеально круглое отверстие было на уровне моей груди. А это значит, мне не хватало роста, чтоб втиснуться в этот наклонный лаз, а в самой трубе, там, куда я мог дотянуться тоже, ухватиться было не за что - только голые, слабо шершавые стенки. Вот тогда-то я впервые почувствовал легкий страх – а что делать, если вдруг …. Однако осторожно и бережно подтягиваясь на веревке, я потихоньку забрался в каменный лаз до пояса и, тут меня по голове огрела фляжка. Она вылетела из щели! Не выдержала нагрузки. А следом и веревка - второй раз за день! – упала на меня. Сплошная невезуха! Вот дальнейший то подъем и был сплошным кошмаром. Как я умудрился забраться в трубу целиком – я до сих пор не пойму. Извиваясь как червяк, упираясь голыми ладошками в стенки, затрачивая на это уймищу сил. И когда наконец-то я весь заполз в этот узкий лаз, то сначала обрадовался – как же, сейчас ноги включатся, дело быстрее пойдет… Ага … включились … как же…

На деле все оказалось совсем не так, просто. Лёжа на животе, я подтягивал ноги, причем это громко сказано – подтягивал. Они в коленях сгибались совсем немного – узость трубы не давала. Да что там сгибались – ни черта они не сгибались Я, по сути, только пальцами ног и отталкивался, подавая тело вверх, при этом попеременно отрывая тело от скалы – сначала живот, затем толчок пальцами и таким образом я продвигался вверх сантиметров на пять-семь, не больше. И каждые такие движения отнимали уйму сил. И так без конца – жуткие усилия и вялые мысли в отупевшей голове:

- Упор … судорожные извивания тела … продвижение … выпрямление … пить то, как охота … расклинивание локтями … упор … а интересно, когда этот Атлант жил … извивания … выпрямление … продвижение … а сколько уже времени … расклинивание локтями … упор … а может спуститься и там дожидаться … извивания … выпрямление … продвижение … а если расслаблюсь и покачусь вниз, то на карнизе не удержусь и тогда хана, лететь далеко, а там медведь ходит - тут я нервно рассмеялся – нашел чего бояться … медведя, после падения с полсотни метров … расклинивание локтями…. упор …судороги …

И так без конца: упоры … расклинивания, извивания, упоры …продвижение и вялые, куцые мысли. В конце концов, от всей этой гимнастики я так отупел, что когда полилась вода, я даже не понял сразу, что это собственный пот течет по лицу, шее и дальше вниз. Вот тогда я впервые глянул вверх и … ничего не увидел. Серое вечернее небо исчезло, и на меня глянул мрак ночи. Вытянув руку вверх в безумной надежде - а вдруг дотянусь до края - и ничего не нащупал. И ничего не увидел. Темень была абсолютной и … страшной. Были еще стенки каменной трубы, да боль в пальцах.

Короче я так и не понял, не запомнил, как и когда добрался до верха. Просто, в какой- то момент осознал, что лицо овевает теплый ветерок, а я сам сижу уже на площадке, свесив ноги в трубу и дышу так, что и на реке, наверное, слышно. Поняв, что все закончилось, что я поднялся - упал на спину и провалился в глухой, без сновидений сон. А может и потерял сознание. Не знаю. Был я отключке недолго, от силы с часок, а то и меньше, и очнулся от чувства, что на меня кто-то смотрит, что кто-то рядом есть. Холодея от страха, повернулся на бок и осторожно открыл глаза. Все скалы заливал призрачный лунный свет. И никого рядом не было. Лишь яркие звезды безучастно и холодно мерцали на ночном небе.

Как ни странно, но было очень тепло, и я долго сидел, привалившись спиной к каменной стенке, глядя на огромные звезды и слушая чуть слышимый шум тайги, там, внизу, у самого подножья скалы.

А вот о том, что я нашел в пещере, почему то не вспоминалось, не думалось. Так, разве что мельком, будто все это было не со мной, будто бы об этом я прочитал в книге. Я даже удивился такому своему отношению к этому. Может просто потому, что запредельно вымотался физически? Да, наверное. Я лишь один раз вытащил из кармана кристалл, повертел его в руках – он был очень холодным! – и упрятал подальше, в рюкзачок. Потом, когда звездное небо стали затягивать облака, я наконец-то сбросил апатию и поел. Тогда же стало светать. Коротка летняя сибирская ночь! Прикинув, что наши, наверное, как раз тронулись из лагеря, я, прилег у стенки и заснул, успев еще вяло подумать о том, с каким триумфом я выложу друзьям и кристалл, и приведу их в загадочную пещеру.

- Эй, Володька – донеслось до меня и, встрепенувшись, я увидел Махрыча. Он сидел совсем рядом и с озабоченным видом махал рукой перед моим лицом.

- Ты чё, с открытыми глазами спишь? Я уж пяток минут тебя зову, а ты не отвечаешь, … и глаза открытые.

- Да, так …. Задумался просто.

Велик, идем скупнёмся, а то жрать уже охота, сил нет. Дядя Миша давно все сварил, а ты все дрыхнешь, да дрыхнешь. А мы все тебя ждем, не обедали еще ….

- А сколько время?

- Да четвёртый час – ответил Махрыч и жалобно протянул – пойдем, а?

- Ты иди Валерка, я сейчас, … следом, … только полотенце возьму. Ну не хотелось мне рядом с ним ковылять на больных ногах, да и побыть еще одному хотелось. Мне надо было понять одну вещь – почему я до сих пор так и не рассказал друзьям о своей находке? Ни тогда утром, ни потом, по дороге в лагерь? Почему? Ответа у меня не было.

Тогда утром, на скале, меня разбудили первые лучи солнышка. Как прикинул, было немногим более пяти часов и, буквально сразу же я услышал далекий-далекий свист – это друзья спешили сообщить, что они идут, что они близко. От этого сигнала мне сразу стало легко, радостно и спокойно. Все ночные страхи, сомнения и переживания исчезли напрочь и я, засунув в рот четыре пальца, выдал свой коронный разбойничий посвист, а потом, запрыгав во всю силу, забыв о своих пальцах, и заорал так, что эхо долго носило по воздуху и свист, и мое радостное: О-го-го!!! После этого я быстренько собрался, допил холодный чай и стал с нетерпеньем ждать, когда сверху пойдет верёвка. Впрочем, ждать пришлось долго, чуть ли не час. И все это время я представлял, как вылезу и небрежненько так скажу и про пещеру Атланта, и про меч, доспехи и про изображение. Ну, и конечно о том, как отбивался от тварей летучих - мышей, каждая величиной с крупного ворона, не меньше … и потом, когда они мне, конечно же, не поверят – достану и с триумфом покажу им кристалл. Это было здорово, но ….

Но все получилось не так. Когда я поднялся наверх, радостно улыбаясь и, уж было, рот открыл сказать о находке, но начались пожимания рук, хлопанья по плечам, а потом, когда приветствия поутихли, Папа внимательно меня оглядел и спросил:

- Ты чего это сын бледный такой … и осунулся?

- Да устал, почти не спал … ночь … замёрз… Но тут же встрял Вовка и ехидненько-елёйным голоском пропел:

- Ага, … ври больше! Не спал он! К нему ночью, наверное, как к отцу Фёдору Царица прилетала Небесная, вот они и беседовали о жизни, потому и не спал всю ночь! – и все, конечно радостно заржали, жеребцы!

- Он, наверное, кричал ей – подхватил Лысый - Царица, я верну мумиё, только сними меня отсюда!

- Хи-хи-хи! … гы-гы- гы! – жизнерадостно неслось в три горла с вершины скалы!

- Вот дураки то – только и сказал я и отошел в сторону. О чем-либо рассказывать, как-то сразу расхотелось. Почему? Не знаю! Вот расхотелось и всё. А почему о таком не рассказал сразу же, так и не понял – ни тогда, ни сейчас. А ведь как мечтал …

Тут от реки раздались такие возмущенные свистки и вопли, что я очень резво вернулся в настоящее, решив, что вечер утра мудренее и там, у костра, под гитару всё и расскажу и, прихватив полотенце, поковылял на берег.

Читать далее "Глава 8. Дым костра создаёт уют" ⇒