Глава 5

Сквозь призму смерти

Владимир Величко

А Ольга в это время мирно спала в глубоком подземном каземате, запертая на семь запоров! Вернее в подгорном каземате! Ну, а если уж совсем быть точным, и не в каземате вовсе, а в довольно комфортабельной комнатке, скрытой от нескромных взглядов в недрах горы. А Олег неторопливо катил за рулем старенькой, но великолепно отрегулированной «девятки». Он ехал навстречу осеннему, но очень яркому солнцу, ехал не быстро, наслаждаясь красивейшими видами сибирской природы, одетой в золото осени, озаренной бездонно-голубым, без единого облачка, небом. Олег ехал и улыбался, улыбался просто так, улыбался жизни и тому, что у него снова была Ольга! А еще Олегу впервые в жизни пришло понимание того, что главное в любви – это вовсе не то, что он раньше думал. Главное – это любить самому. И Олег эту нехитрую, в общем-то, истину, впервые понял только сейчас и в какой-то момент с ужасом подумал, что если бы не эта встреча двух взрослых – это, если мягко сказать, взрослых! – людей, он бы этого никогда не осознал, никогда не понял! Он бы прошел мимо этого! Ольга … Он вспомнил, как она, провожая Олега, крепко-крепко обняла его и сказала:

- Только будь, мой родной, осторожен, будь сто раз осторожен, и тысячу раз труслив! Если с тобой что-то случится – у меня просто остановится сердце!

Отстранившись, она посмотрела Олегу в глаза и, протянув ему маленький листок бумаги, сказала:

- Потом прочтешь,… не сейчас, иди. – И, поцеловав его, смущенно закончила: – Только не смейся над старой дурой, – и, не оглядываясь, ушла в дом. А Олег вышел к машине, где его ждал Огурчик и, не отвечая на вопросы, развернул бумажку и прочитал неровные строки:

Наступила осень нашей жизни,
А в душе, в душе поет Весна
Этой песне вторит шорох листьев …
Ну и пусть! Ведь главное – Весна!
В прошлые года весною ранней
Мы с тобой не сберегли любовь.
Но теперь царица-Осень,
Миновав зимы холодной просинь,
Нам вернула прошлую Любовь!

Потом аккуратно свернув листочек, спрятал в карман и, не обращая внимания на ироничное выражение лица Огурцова, спросил:

- Тебя домой или на работу?

- Домой. Машину надо забрать. – И, показав глазами на карман, куда Олег бережно спрятал листок, спросил:

- Стихи про любовь-морковь? Дай почитать.

- А вот не дам! Не для тебя писано, не тебе и читать! Слушай, Димка, – оживившись, спросил он, – расскажи про эти хоромы, где Оля осталась, а то ведь так, в общих чертах только. А заодно и про эту военную бабку.

- Бабку, говоришь? Военную, говоришь? – и, задумавшись на секунду, сказал:

- Хорошо, поехали, по дороге и расскажу …

- Прости, Димон, я ваш городок плохо знаю, ты мне покажи дорогу не по центру, чтоб незаметнее было!

Огурцов внимательно глянул на друга и, показав, куда повернуть, начал рассказ:

- Значит, так, – собираясь с мыслями, начал Огурцов. – Женщина, что приютила Ольгу – Зоя Ивановна, фельдшер, участница войны с Японией в 1945 году, имеет ранение и награды. В самом начале моей трудовой деятельности мы вместе работали. Женщина железобетонная! Видел бы ты, какой портрет Сталина у нее есть! Улица, где мы Лебедеву оставили, называется Горная. Ты, должно быть, обратил внимание на странное расположение домов на этой улице?

- А в чем странное-то? Дома как дома, – поглядывая в зеркало заднего вида, рассеянно ответил Олег.

- Чего ты там увидел? – оглядываясь, спросил Огурцов.

- Да, нет, показалось …, давай дальше.

- А дальше будет интересно! У нас это единственная улица, где огороды и дворы перед домами, а сами дома примыкают задними стенками к крутой горе. И вот, еще в незапамятные времена, жители, строив дома, копали не подвалы, а через задние стенки дополнительные, подземные комнаты. Сначала копали просто под кладовки, потом увеличивали, удлиняли, делали ответвления. Укрепляли потолки, а так как почти везде «копатели» натыкались на воду – как правило, малюсенькие ручейки – стали делать мини-бассейны и даже рыбу пытались разводить. Да и вообще, чего там только не делали и, по большому счету, никто не знает, куда уходят эти подземелья. Вот, например, была в конце 80-х такая хохма. Один так называемый «цеховик» купил «восьмерку». А тогда ведь машину просто так купить нельзя было, а если и купил, то «органы» непременно заинтересуются, откуда, так сказать, дровишки? Так вот, узнав про покупку, они и нагрянули, но … машину не нашли. Этот жигуль так и остался стоять в «задних комнатах» – так все жители называли свои подземелья. И, по каким-то причинам, он ее так и не легализовал, даже после 91-го года. Потом неторопливо собрал … И представь удивление тех, кто после него купил дом! Как говорится – два в одном! Долго они «репу» чесали!

- Ну, вот, – перебив рассказчика, сказал Олег, выворачивая на коротенькую улочку – вот твоя деревня, вот твой дом родной и, … знаешь что, открой ворота – я заеду.

- Ты же собрался ехать, аль передумал?

- Да нет…. Просто светиться не хочу, мне Нива не понравилась. – И, увидев вопросительный взгляд Огурцова, пояснил:

- Когда мы пересекали центральную улицу, эта Нива стояла недалеко от перекрестка, а сейчас – глянь! – и Олег показал туда, откуда они только что приехали – видишь, передок машины из-за гаража виден! Та самая Нива! … Стоит, … ждет!

- Точно! – хлопнул себя по лбу Огурцов. – Ведь, когда мы там проезжали, этой машины там не было. Вот блин!

- Да, блин так блин! – согласился Олег и с совершенно серьезным видом добавил:

- А ты знаешь, Дима, что наши, сибирские староверы слово «блин» до сих пор пишут через «ятъ»!

Огурцов рассеянно кивнул головой, пробурчав:

- Староверы, что с них взять, … я пойду чайник …. – и, не договорив, засмеялся: – староверы …. ха-ха-ха … через «ятъ»! – и, отсмеявшись, сказал: – молодец, Олегыч …

- Да это не я, это в тырнете где-то прочитал!

Вскоре друзья пили чай, причем Олег был не просто молчалив, но и откровенно хмур. Заметив вопросительно-недоуменные взгляды Огурцова. он сказал:

- Да, понимаешь, мысль крутится про этого … «цеховика». Его фамилия случайно не Скачков была? Погоняло Попрыгунчик или Прыгунок? Огурцов, конечно, не помнил, но созвонился с бывшим начальником Розыска, ныне пенсионером, и тот подтвердил:

- Он самый, Попрыгунчик!

Олег снова задумался и когда Огурцов уж совсем собрался спросить: «Эй, уважаемый, вы случайно не уснули?», тот сам встрепенулся и с весьма сумрачным видом сказал:

- Дело в том, что он никакой не «цеховик». Он был в банде автоугонщиков, специалист по сигналкам и вообще по железу, и у меня появилась такая мысль….

- Ну, выкладывай, – и, видя, что Волков замолчал, добавил, – давай, колись!

- Сейчас всех автоугонщиков, весь этот бизнес, прибрал к рукам некто Ямщик, – начал неторопливо Волков. – Это дядька с пониманием сути их воровского дела, да и руки у него самого растут, откуда надо. Они начинали вместе с Попрыгунчиком и, по нашей тогдашней версии, Ямщик и убрал конкурента, твоего … земляка.

- А что, исследование трупа не проводили? Причина смерти известна? Я такого не помню.

- Успокойся, он умер в Городе, там и вскрывали. И, хотя насильственной смерти эксперты не обнаружили, но сомнения остались, а позже появились и оперативные данные о возможном отравлении.

- Ладно, а при чем здесь ты и Ольга?

- Да при том же. Сейчас весь рынок автоугонов снова лихорадит, ибо появились наглые и очень самостоятельные ребятки, не желающие идти в стаю, а Ямщик – жадина этакая! – хочет и этих ребят прибрать к рукам. По крайней мере, в апреле, если не ошибаюсь, была также взорвана угоняемая машина и тоже – темнуха.

- Так, а при чем здесь вы? Вы же случайно пересели на «девятку». При таком раскладе никакой авторитет так не станет рисковать, да еще с машиной жены олигарха.

- Нет, все правильно. Сабир знал, что я приеду и знал, что мы оставим машину. А у Ямщика там есть человек. Сабир рвет и мечет, но вычислить стукача – не может. И я думаю, что дело было так: мы приехали, а машину сразу зарядили. Далее – мы уехали, и только тогда угонщики поехали и попались.

После недолгого молчания Огурцов спросил:

- Ладно! Хорошо! Как версия – пойдет. Но, тогда есть вопрос! А зачем тогда следят за тобой, то есть за вами – если это, конечно, не твои глюки? И вообще: а не проще ли тебе обратиться за помощью в полицию? Или еще лучше – в Комитет? Калманович – руководитель нашего СК, парень надежный и врать не будет!

Волков опять задумался, потом сказал:

- Спрашиваешь, почему следят? Не знаю! Но подозреваю. И это никак не связано с покушением и взрывом машины. Дай бумагу.

Получив лист, Волков долго что-то писал, а потом свернул его хитрым образом и сказал:

- Наш сегодняшний разговор завтра утром, – запомни, завтра, а не сегодня! – перескажешь Калмановичу, а эту записку передашь ему же, но не ранее, чем через трое суток. Не раньше!

Вот после этого разговора и ехал Олег неторопливо, навстречу осеннему, но очень яркому солнцу. Не быстро, наслаждаясь красивейшими видами сибирской природы, одетой в золото осени, озаренной бездонно голубым, без единого облачка, небом. Ехал и улыбался, улыбался просто так, улыбался жизни.

А доктор Огурцов уже никуда не ехал, ибо уже приехал! Приехал на работу с опозданием на добрых два часа, а такое с ним случалось крайне редко! А уж что бы еще и персонал не знал, где доктор изволил пропадать – такого и вообще не случалось! А что поделаешь, друзья детства, … нельзя не помочь! И когда доктор на своем здоровенном серебристом пикапе подкатил к отделению, то первым, кого он увидел, была его верный санчопанса Елена Георгиевна:

- Доктор, где вас … куда вы … здесь столько посетителей … нельзя же так … неужели трудно было позвонить?

Огурцов ладонью хлопнул себя по лбу:

- Надо же, я и про телефон забыл, намертво забыл! Как ночью отключил звук, так и всё! Ни разу не вспомнил про этот агрегат! С-с-склеротик! – и поспешно вытащив его, глянул на экран. А там, … а там … два с половиной десятка непринятых звонков. И не успел доктор их все рассмотреть, как экранчик его мобильника снова замигал: – Калманович … в который уже раз! – и доктор, воровато оглянувшись, спрятал аппарат в карман, подумав:

- Я не у него работаю, занят я, некогда мне, – и, спрятав телефон, зашел в отделение. В общем, когда доктор еще через пару часов окончил прием граждан, был, как говорится, «весь в мыле» и уже хотел было идти в секционную, «нарисовался» Руководитель районного следственного комитета Антон Калманович. Поздоровавшись, он дружелюбно спросил:

- Проводил гостей?

- Каких гостей? – довольно натурально удивился Огурцов.

- Да, говорят, гости у тебя были. Нет?

- Вот, кто говорит, у того и спрашивай! И вообще, чего прицепился? – довольно агрессивно спросил Огурцов.

- Да, понимаешь, мы всю ночь работали, – устало потирая лоб, ответил Калманович, – и к утру появились сомнения в личности погибших! Не то, чтоб веские, но кое-какие сомнения есть.

- Так, а что было работать-то? Дождитесь геномки и все! И гадать не надо!

- Иваныч, я ведь тебя не учу трупы вскрывать? Это, во-первых! А во-вторых, у владельца … вернее у владелицы взорванного джипа родственников нет, а соответственно – материала для сравнительной геномки нет…

- Кроме предметов индивидуального пользования, – безразличным тоном сказал Огурцов.

- Это так, личность погибших мы установим, скорее всего, но … – и, глянув на Огурцова, сказал:

- Иваныч, ты же их знаешь! В одной школе ведь учились. По крайней мере, с Ольгой Лебедевой вы точно школу закончили в одном году, а если с ней точно был Волков….

Доктор Огурцов встал и, пройдя к окну, некоторое время смотрел на миллион раз виденный пейзаж, а потом, резко повернувшись, сказал:

- Поясни свою позицию!

- Понимаешь, Иваныч, – ответил следователь, – нам твердо надо знать, что погибли не они… не Волков и Лебедева, … или все же они! Мы, конечно, это узнаем, но время будет упущено. Если они живы, … короче, у нас к ним нет претензий! Они жертвы, хотя неизвестно, что выплывет дальше. – Сказав это, Калманович тоже встал и, подойдя к окну, продолжил, – буду откровенен до конца: мы сейчас ищем наугад, как говорится, с закрытыми глазами, а когда в деле замешаны большие, очень большие, деньги мужа Лебедевой, олигарха Маркштадта – ожидать можно всего! Да нам за любое промедление … – и, не найдя нужного слова, сказал простым, всем понятным, русским языком, что именно с ними сделает начальство.

Доктор Огурцов понимающе кивнул и нехотя ответил:

- Мы не просто в одной школе учились, мы – одноклассники, друзья детства и да, Ольга с Олегом ночевали меня. Утром я проводил их. Они уехали … куда-то! А насчет тех, кто погиб – Олег не знает.

Услышав это, Калманович стал выпытывать, куда уехали, надолго ли и когда вернутся, но доктор Огурцов отвечать отказался. Калманович попытался усовестить друга, упирая на то, что это на его друзей идет охота, а он, врач, не хочет их защитить, не хочет им помочь. В конце концов, Огурцов сказал:

- Знаете, товарищ подполковник, Олег Волков сам знает, как себя и свою спутницу защитить! Ведь вы знакомы с его послужным списком? Знакомы! А раз так, то понимаете, что он вполне может сам решить свои проблемы! Вот пусть он сам и решает как, у кого и когда ему просить … или не просить помощь! – отрезал Огурцов.

- Хорошо, – после короткого молчания сказал подполковник. – Не хочешь говорить, не надо! Только давай условимся – если кто-то тебя будет спрашивать про … твоих друзей, отвечай так же: не было, не знаю и вообще с тысячу лет не встречался!

И Калманович, сердито сопя, вышел из кабинета Огурцова, однако тут же вернулся и, уперев жесткий, словно стальная арматурина, палец в грудь Огурцова, сказал:

- Только учти, Дмитрий Иванович, если с Лебедевой и Волковым что-то случится, отвечать будешь ты! Хотя бы перед своей совестью! – и повернувшись, ушел. На этот раз окончательно! А доктор Огурцов, услышав стук входной двери, вдруг широко улыбнулся. Сказанное Калмановичем «Отвечать, … что-то случится…» так не вязалось с тем, чему невольным свидетелем оказался Огурцов – жизнеутверждающими ночными плясками и пронзительными утренними словами Олега об Ольге. Вот поэтому Огурцову казалось, что весь мир Ольге и Олегу будет только улыбаться, и что у них все будет хорошо.

Читать далее "Глава 6" ⇒