Женщина в Белом

Владимир Величко

А если это так, то что есть красота
И почему её обожествляют люди?
Сосуд она, в котором пустота,
Или огонь, мерцающий в сосуде?
Николай Заболоцкий

Шопинг – слово, пришедшее к нам из капиталистического рая и намертво прилипшее к «великому и могучему», как банный лист к той части тела, которая ассоциируется именно с этим словом. Прилипнув, оно, тем не менее, постоянно слетает с губ женщин всех возрастов: шопинг, шопинг, шопинг… Вот и моя дражайшая половина сказала как-то:

- Ты поставь машину поудобнее, а я пойду … «глаза покормлю», – и мило вздернув носик, пошла ко входу в святилище Потребительского Рая.
Давно привыкший к подобным экскурсиям я поставил машину поудобнее, произвел визуальную разведку окружающей обстановки для выявления врага, чтобы попозже, выбрав подходящий момент, уничтожить хоть по одному представителю мороженного солдата, лимонадного Джо и Джин-тоника. Друзей же – скопления коих под вывесками «Пиво» было чрезвычайно много - я не фиксировал и уничтожать не собирался – за рулем ведь! Кроме того я запасся прессой и соответствующей книженцией и приготовился к длительному и малоподвижному состоянию – откинул спинку сиденья, вытянул ноги поудобнее и вдруг… в зеркале заднего вида увидел женщину в белом. Знаете, я сначала никак не отреагировал на эту фигуру – мало ли за последние годы по улицам наших городов ходило чудаковато и нелепо одетых человеков. Сначала и я подумал – вырядилась какая-нибудь активистка, защитница чего-то бело-экологического. Однако когда она подошла поближе, я увидел, что белое – это именно свадебное платье с фатой, с высокими белым перчатками и, что меня особенно поразило, так это выражение муки и боли на ее бледном, без кровинки лице. Она невидяще смотрела пред собой и шла – сразу видно – без определенной цели, куда ноги ступают.

Несомненно, что-то случилось, - подумалось мне и я уж было хотел выйти из машины, спросить, в чем дело, как-то помочь…
В этот же момент она повернулась и ступила на проезжую часть. Послышался резкий сигнал, скрип тормозов и скрежет резины по асфальту, а затем – глухой удар! Это передняя часть импортного грузовичка с силой ударила женщину и ее тело, подброшенное вверх, нелепо перевертываясь в воздухе, пролетело не менее десяти метров и упало прямо на голову. Я оцепенело, как в замедленном кино, наблюдал, как голова женщины раскалывается, а позвоночник и все тело под воздействием своей же массы вминается в полость черепа, разбрасывая вокруг красное….

И тут же раздались многоголосые крики женщин, сигналы машин, забегали какие-то люди … Женщина лежала на проезжей части, лицом вниз, голова ее была странно и неправильно повернута – так у живых не бывает, – а вытекающая из под тела кровь все больше и больше пропитывала красным белое свадебное платье.

Это был первый случай, когда не я маялся в машине, дожидаясь окончания … шопинга, а жена дожидалась, пока меня опросят, проведут доследственные действия на месте происшествия и только тогда разрешат уехать. После этого домой мы ехали молча, ибо произошедшее произвело тягостное впечатление не только на мою супругу, но и на меня – врача, судебно-медицинского эксперта.

* * * * *

На следующее утро была, как обычно, планерка, где сначала заведующий отделением танатологии, а попросту – моргом, распределит, кто и кого будет вскрывать. Эта процедура как всегда прошла с легкими препирательствами. Мне, конечно, досталась работа с жертвой вчерашнего происшествия – во-первых, потому что я видел обстоятельства, и во-вторых, хотелось пораньше освободиться, и, так как вся насильственная смерть исследуется в первую очередь, то я одним из первых пошел вскрывать этот труп.

Погибшая была моей ровесницей, и мы даже, наверное, школу окончили в один год. Исследование не заняло много времени и, хотя повреждений на теле, которые надо было описать, было много, я «отстрелялся» быстро. К одиннадцати часам все было готово: труп приведен в надлежащий вид, диагноз и причина смерти во врачебном свидетельстве о смерти были записаны. И, когда я печатал акт вскрытия, в дверь кабинета постучались, и на мой возглас «не заперто!», вошла женщина:

- Доктор, вы меня не узнаете? – спросила она. Я пригляделся: действительно лицо было знакомо. Но где, … когда …

- Да Вы не напрягайтесь, коллега….

- … а-а-а, вспомнил! Мы на одном курсе учились, да?

- Вы правильно вспомнили, Олег …

- Не надо: просто Олег, а вас….

- Ну и меня, в таком случае, просто Тамара.

Мы поулыбались, чуточку поговорили о том, кто и где работает, кто защитился, кто уехал, а кто ушел из медицины. После короткого молчания Тамара сказала, что она пришла узнать, когда можно забрать тело ее погибшей подруги. Я ей все объяснил – когда, как и что для этого надо.

Затем я поинтересовался, почему та была в свадебном платье. И почему была …. такая. И тогда-то Тамара поведала историю, которая меня потрясла.

- Ольга – так звали погибшую – была одна одинешенька на всем белом свете. Родители погибли, когда ей было13 лет, и она осталась жить с двоюродной бабушкой.

Тут Тамара замялась, подумала и продолжила:

- Понимаешь, Олег, такой правильной и одновременно неправильной женщины я никогда больше не видела. Никогда не видела и человека с такой трагической судьбой.

- Знаешь, она была из тех девочек, которые были некрасивы. Вот объективно некрасивы.

Помнишь у Заболоцкого:

Среди других играющих детей
Она напоминает лягушонка.
Заправлена в трусы худая рубашонка,
Колечки рыжеватые кудрей
Рассыпаны, рот длинен, зубки кривы,
Черты лица остры и некрасивы.

- Это именно про неё. Она была некрасива во всем – и рот неправильный, и прикус зубов, даже глаза были разного цвета. Когда подросла, то есть когда стали появляться вторичные половые, – ну ты понимаешь, – и там не выровнялось. То есть она – одень ее в брюки и свитер – так и будет выглядеть: не девушкой, а пацаном. Помнишь дальше:

И не хочу я думать, наблюдая,
И нечем ей прельстить воображенье,-
Младенческая грация души
Уже сквозит в любом её движенье.

- Так вот и этого с ней не случилось. Не было у нее этой грации души. Знаешь, в каждой женщине есть нечто, делающее ее женщиной ….

- Ну, да, ну, да, – влез Олег, – не бывает некрасивых женщин ….

- Ты это брось! – строго отбрила его Тамара. – Я не про то, что в ней не было ничего женского, а … как бы это сказать, … ну, в общем … На неё ни один парень не смотрел. Может еще потому, что она была чрезвычайно правильной, прямой и честной. Честной, до глупости. Но и отзывчивой. Как говорится, последнее с себя снимет и отдаст тому, кто больше нуждается. Когда нам было лет по 20, случился между нами откровенный разговор про «это», и я ей сказала, что придет время и ты, подруга, все равно забеременеешь, родишь и воспитаешь ребенка одна, мол, ничего страшного, многие так поступают. Видел бы ты, Олег, как она на меня посмотрела! Потом встала и жестко, словно отрубила, сказала:

- У меня будет так же, как и у всех – любимый мужчина, любовь, свадьба, первая брачная ночь и дети, двое детей! – потом встала и, не попрощавшись, ушла. Потом мы стали видеться реже – закончили институты. Кстати она – физмат с «красным дипломом». Так что встречались редко. У меня муж, двойня. Кстати, она была у меня свидетельницей на свадьбе… а я у неё – задумчиво сказала Тамара.

- Значит, принц нашелся?

- Нашелся, – коротко сказала она.

- Понимаешь, она при всех ее внешних данных – никаких данных, скажем прямо, она была …. нет, нет, не голытьбой, конечно, но .… Но что такое, в наше время, двухкомнатная квартира, да зарплата учителя? Ничего!

- И вот однажды – нам уже за 30 перевалило, она познакомила меня с парнем и сказала, что это ее жених.

- Он был парень как парень. В меру скромный. В меру …. В общем, какой-то усредненный и, что характерно, – не альфонс. У него была своя квартира. А вот Ольга светилась от счастья. Я в те дни впервые увидела ее внутреннюю красоту. Вот это внутреннее свечение и делало её … ну если не красавицей, то той, на которую мужчины могут обратить внимание. Она в те дни – горела внутренним светом.

- Она, видимо, это давно про себя поняла: ее может зажечь только любовь мужчины. Если она – любовь – будет, то и Ольга станет красивой. Я только тогда, перед свадьбой, поняла, что свою некрасивость она очень глубоко переживала. И Ольга поняла очень давно, что ее может вылечить только любовь. Потому-то она много лет так терпеливо искала того, единственного, ибо знала, что на его любовный звоночек в ней вспыхнет и задрожит Нечто, делающее её если и не красавицей, то…. Понимаешь, о чем я? – и Тамара замолчала.

- Так, а что случилось-то? Почему так ….

- Почему? – задумчиво протянула она – понимаешь, Олег, свадьба была как у всех. Народу немало, но и не много. А в самый разгар свадьбы она зашла в одну из комнат и увидела своего уже мужа…. Он там прижимал к стене какую-то девчонку и, естественно, целовал ее. При этом другой рукой задрал ей платьишко и – я стояла сразу за Ольгиной спиной – и слышала, как резинка от трусиков этой ….шлюшки щелкает по коже … и она …. глупо и пьяно хихикает.

- Вот тогда Ольга развернулась и пошла. Я до сих пор не могу забыть ее лица. Я до сих пор не могу понять, почему я не пошла с ней. Вот не смогла и все. Она вроде как обрубила все, что было. Отрубила только выражением своего лица, отбросила в прошлое все-все – даже меня, видевшую ее позор.

- Вот, а теперь мне надо ее похоронить рядом с ее родителями. Теперь они все вместе и двоих детей уже никогда не будет.