История 21

Владимир Величко

День промчался незаметно. Вопреки опасениям, исследование упавшего дельтапланериста много времени не заняло, потому что преподаватель куда-то торопился, и посему уже в половине второго мы были свободны. Потихоньку вся наша дружная компашка разбрелась по городу, и в общежитии мы собрались около 19-ти часов – слегка уставшие, довольные, раскрасневшиеся, причем раскрасневшиеся от разных причин. Быстренько собрали ужин и в той же комнате расселись по свободным местам.

- Ну, что будем делать? – спросил Миша Биттер. – Учить уроки или трепать языки о жизни наши грешные? Мнения, коллеги?

- Еще остается преферанс, – пискнул кто-то, лежащий у стеночки.

- Спать идти! - решительно рявкнул Некто с раскрасневшейся мордой.

- Так, нечего здесь разброд и шатания устраивать! – ответил Самуилыч. - Кто хочет, тот слушает и даже рассказывает, а кто не хочет – пусть спать валит! Кто начинает?

После недолгого молчания вызвался рассказать свою историю Юра Долгин, лицом сильно смахивающий на президента.

- Я расскажу про один, в общем-то, рядовой случай из практики судебно-медицинского эксперта, однако этот случай потянул за собой целую вереницу событий, которые... Впрочем, начну, да? – спросил он и оглядел собравшихся.

- Давай, Юрка… начинай… излагай, – раздались возгласы.

- Не обессудьте, но, рассказывая, я буду ходить, – сказал он и добавил: – Привычка такая выработалась: когда акты диктую - всегда хожу…

- Да ты хоть на голове стой, только излагай разборчиво, - сказал Миша, и Юра начал:

- История эта случилась в 1990 году, в сентябре месяце. Мы тогда в отделении работали вдвоем: я, салага – работал всего второй год после интернатуры, и мой Шеф, заведующий отделением - дядечка предпенсионного возраста, часто болеющий.

- И нечего щелкать по горлу, – с некоторой обидой бросил Юрка Серёге Буркову, который с понимающей и ехидной ухмылкой пощелкал пальцем по своему горлу, – если хочешь знать, я его вообще пьяным никогда не видел. Язвенная болезнь желудка была у мужика. От неё он и умер через три года: язвенное кровотечение… не успели даже довезти до больницы.

Юрка помолчал и продолжил:

- Вот и эта история началась, когда его не было. Пришел я утром на работу, и мне ночной санитар докладывает, что за ночь поступило «два мертвых клиента». Один из них - мужик 50-ти лет, хватанувший для опохмелки вместо «спиртосодержащей жидкости» уксусную эссенцию, от чего и помер. Другая умершая - девочка 16 лет! - была обнаружена, как написал в направлении участковый, без внешних признаков насильственной смерти. Причем была обнаружена не дома, а у знакомых. Этот факт меня несколько озадачил: люди в таком возрасте, как правило, внезапно не умирают, да к тому же не дома. Я еще подумал: или что-то обострившееся хроническое, или асфиксия, или несчастная любовь с какими-нибудь таблетками.

Первой решил вскрывать труп девушки. Правда, перед этим созвонился с Участковым, и тот рассказал, что девушка поздно вечером пришла к своей дальней родственнице и, сказав, что ей плохо, что сильно болит голова, попросилась «полежать». Та, естественно, ее пустила, дала водички, и девушка прилегла на диван. А через полчасика хозяйка заметила, что та не дышит. Вот так! В больнице мне сказали, что эта девушка никогда не болела и на учете у врачей не состояла. В школе она уже пошла в выпускной класс, характеризовалась очень положительно и, кроме того, хорошо училась.

- Вот преимущество района, – перебил рассказчика Самуилыч, – легко добыть массу информации об умершем, а это много значит! Не то, что в Областном Городе: зачастую на вскрытие идешь совсем вслепую. Извини, Юра, что перебил, – сказал он, – продолжай…

- …И я пошел на вскрытие. Сначала описал ее добротную одежду: черный тонкий облегающий свитерок, черная же юбка, причем довольно длинная. При этом мы с санитаркой уже осмотренную одежду снимали. Так вот, сняв верхнюю одежду, я глянул на то, что еще осталось, и очень удивился! Вместо обычных плавок или тонких женских трусиков на ней были одеты грубые широкие розовые, и довольно заношенные, рейтузы - правда, чистые, но, опять же, застиранные. Такие обычно носят бабушки, но уж никак не девушки. Моя медрегистратор Леночка Бычкова, услышав это описание, привстала из-за машинки и, разглядев их, сказала:

- Слушай, Михалыч, ни одна девчонка в таком возрасте ни в жизнь не оденет такие труселя. Это какая-то подстава!

- В смысле? Что ты имеешь в виду?

- Не знаю. Ты эксперт, ты и думай, что это значит. Но я тебе точно говорю: это не ее трусы.

Я машинально полез в затылок, а потом вспомнил слова своего учителя Вячеслава Ивановича: «Если при вскрытии трупа женщины, особенно молодой, вы на участке тела, расположенном между пупком и коленями, обнаруживаете какое-то несоответствие в одежде или какие-то - пусть и мелкие – повреждения, то, не раздумывая и невзирая на причину смерти, берёте содержимое влагалища на наличие в нем «сперматозавров». Выбросить тампоны никогда не поздно». Вот и я взял. А потом, вскрывая череп, обнаружил продольный линейный перелом костей свода черепа с расхождением краев перелома на 0,5см. Еще нашел то, что обычно сопутствует таким переломам: обширные кровоизлияния под оболочки мозга и ушиб головного мозга. Обнаружив такую травму, я даже забыл про нелепые трусы и, раздевшись, побежал передать сообщение дежурному по ОВД о насильственной смерти. Сообщив, стал ждать Следователя и все это время недоумевал: как она могла сама прийти, ведь травма тяжелая - такие переломы обычно бывают при массивных воздействиях на голову, например, при автодорожных травмах, и как же она в быту могла так травмироваться?

Вскоре приехал прокурорский Следователь, а с ним - оперативник и эксперт-криминалист. Я им все показал, криминалист сфоткал, а я высказал мнение, что с такой травмой девочка разгуливать не могла, и у меня, – сказал я Следователю, – возникают большие сомнения в том, что девочка сама пришла к этой бабушке.

- И что? Ты, Юра, хочешь сказать, что на теле у девочки никаких других повреждений не было? – перебил его Михаил.

- Да нет, были. Множественные мелкие ссадинки в теменной области, под густыми волосами, ссадина в области крыла подвздошной кости, кровоподтек в области плечевого сустава да небольшая ссадина на колене, причем все они были слева. Вот и все внешние повреждения.

Ну и дальше я рассказал про рейтузы. Следователь сильно озадачился и даже в первую минуту решил, что я его разыгрываю. А уверившись, что нет и намека на розыгрыш, призадумался и изъял одежду с марлевыми тампонами. В тот же день Прокурор возбудил уголовное дело. И завертелось следствие. Однако вертелось оно недолго. Когда оперативники и Следователь во второй половине дня поехали повторно осматривать место обнаружения трупа и допрашивать бабушку, то увидели, что бабушка внезапно умерла – повесилась. Вот так.

Группа, конечно, все осмотрела и, к слову сказать, обнаружила в шкафу у бабушки точно такие же панталоны-рейтузы, что были на трупе девочки.

Сотрудники всех, кого можно, опросили, но ничего существенного так и не нарыли. Как говорится, глухо и темно.

- Мой внутренний голос вещует, – сказал Миша, – что бабушка не сама повесилась. Так, Юра?

- Да, так. У нее на шее была двойная странгуляционная борозда. Одна замкнутая и поперечная, очень четкая – от кругового сдавления шеи удавкой. Другая, слабо заметная, возникла оттого, что бабушка после удавления еще и повисела, но она не совсем живой уже висела. Как сказали бы в кино – кто-то успел обрубить концы.

Да, и еще: бабушка оказалась ранее трижды судимой и, несмотря на свои 65 лет, была очень крепкой женщиной. Правда, последняя судимость была у неё четверть века назад, но молодость у бабульки была бурной, и прежние уголовные ухватки, несомненно, сохранились. Так что фигура бабульки хорошо вписывалась в имевшие место быть события.

- То есть ты хочешь сказать, что это она девочку… доской по голове?

- Нет, не хочу. Хотя бы потому, что во влагалище у девочки биологическая экспертиза обнаружила сперму как минимум от двух разных мужчин. Так что, помимо бабушки, там были и…

- … дедушки! - заржал Серёга Бурков.

- И ничего смешного. Этот случай в деревне вызвал очень большой резонанс. Девочка была… очень правильной девочкой - и наличие спермы от нескольких мужиков?!. Это было неожиданно… по тем-то временам. В общем, когда дело застопорилось, пошли жалобы: и на бездействие ментов-следователей, и на эксперта, который написал, что хорошая девочка была проституткой, и так далее. Ко мне из области приезжал наш судебно-медицинский зубр вместе с прокурором-криминалистом области Исой Израилевичем Зайченко – очень колоритным мужчиной. Так вот они меня пытали, расспрашивая часа два, не меньше.

- И что, даже замечаний не сделали?

- Ну почему же не сделали? Сделали. Где ты видел, чтобы проверяющие - да не сделали? Знаете, какой они мне допрос с пристрастием организовали! Наш эксперт изображал доброго, а прокурор - злого следователя, - как в кино. Орал так, что слюной все мои заключения забрызгал… Но в целом они мои выводы подтвердили и даже сказали, что в проведении комиссионной экспертизы нет необходимости.

- И чем все закончилось? Злодея и убийцу… огласите его имя и должность, пжлста, - сказал тот, кто лежал за спинами сидящих.

- А его так и не нашли, – спокойно ответил Юра, – вернее, нашли, но… давайте по порядку. Следствие работало долго и очень тщательно, но следов не было. Реальных следов, я имею в виду. В свидетельских показаниях упоминался какой-то «УАЗик». Он, в частности, стоял поздно вечером у дома, где обнаружили мертвую девочку, и, кстати сказать, отъехал без света – ни фар, ни габаритов не включал. Далее. Примерно за два часа до приезда следственной группы по случаю проведения повторного осмотра дома и для допроса бабушки соседка видела опять такую же машину без номеров. Она еще подумала, что это милиция.

Из допросов подруг умершей девочки тоже выяснили, что она летом на «УАЗике» ездила на речку. Но с кем и сколько раз - они пояснить не могли.

Машину, конечно, искали. Перетряхнули все подобные машинки в районе и, в конце концов, вышли на машину, закрепленную за вторым секретарем райкома КПСС. И вышли именно потому, что протектор колес этой машины совпадал со следами колес у дома бабушки.

И еще. Бабушку повесили через пару часов после того, как стало известно, что у следствия появился к ней интерес. Значит, что?

- Значит, протрепался кто-то из... вас, – сказал Самуилыч.

- Именно! Следствие проверило всех, кто был в курсе насчет бабушки: эксперта, санитарку, медрегистратора, оперов и самого следователя. Долго выясняли, кто мог скинуть информацию, но тоже никаких реальных результатов не получили.

- Ладно, машина - Секретаря. А может, там водила был, а не сам начальник?

- Или они оба, – сказал Самуилыч.

- Вот эти три человека: второй Секретарь райкома партии, Шофер и один из Оперов - тот, что и был на вскрытии – те подозревались серьезно.

Секретарь – потому что имелись данные, что тот «УАЗик» был именно его…

- … но это не означает, что именно секретарь был в этом «УАЗике», - спокойно констатировал все тот же Самуилыч.

- И еще! Как вы понимаете, в те времена Секретарь райкома – это была шишка не по зубам прокурорам, личность неприкосновенная…

- … если не было убойной доказухи, – спокойно сказал Самуилыч. - А у следствия ее не было!

- Не было, но опять же! Как оказалось, лет за десять до наших событий этот второй Секретарь был первым, но в другой области. И оттуда его «попросили» из-за аморального поведения: связался с девочкой… 16 лет от роду. Это вскрылось, и его - от греха подальше – перевели в наш район. Сами понимаете, что такое совпадение кое о чем говорит, но ничего не доказывает, – сказал Юра и, снова пройдясь по комнате, продолжил:

- Ну и еще был Опер. Во-первых, он оказался племянником жены этого Секретаря, во-вторых, после вскрытия девочки – ну, когда подозрения про бабушку возникли - бегал и звонил куда-то. Это потом опера УСБ точно установили. Вот этого Опера и уволили по компрометирующим обстоятельствам. Уволили, но не посадили.

- И тогда взялись за Шофера? – с тонкой улыбкой спросил Миша.

- Ну как «взялись»? Улик-то против шоферюги тоже не было. По первым показаниям, Шофер в тот день вообще был дома и за ворота не выходил – был в отгуле. И только когда уволили Опера и активно стали копать под Секретаря, в прокуратуру явился водила секретарской машины и, к большому удивлению следователей, написал явку с повинной – я её потом читал. С его слов дело было так. Вечером ему позвонил Секретарь и попросил срочно отвезти в город какие-то бумаги. Шофер отвез. Назад возвращался уже в сумерках и на окраине деревни увидел двух девчушек. Он их посадил, и вскоре одна девочка вылезла, а другую он решил довезти до дома и свернул в проулок, чтоб срезать путь. Девочка почему-то испугалась и стала просить ее высадить. Как писал Шофер, девочка сидела рядом с ним, а потом неожиданно открыла дверку и выпрыгнула прямо на ходу. Так как машина шла не быстро, то девочка, по инерции пробежав, упала и врезалась головой в лежащий поперек обочины бетонный блок. Когда он остановил машину и подошел к ней, девочка лежала не шевелясь, но еще дышала. Шофер испугался, положил девочку на заднее сиденье и отвез к своей старой знакомой – к той самой бабушке. Как он писал в свое оправдание, бабушка числилась на селе знахаркой, и жители к ней часто обращались. Вот и он так же сделал, и добавил, что сильно растерялся и испугался. Но когда он ее занес в дом, то бабушка сказала, что девочка умерла. И тогда они вдвоем придумали версию, что девочка, мол, сама пришла и уже в доме умерла. Вот как-то примерно так Шофер написал признательные показания.

- Ну и сразу видно, что шито все белыми нитками.

- Конечно, – согласился Юра, - и все это понимали, но! При проведении осмотра того бетонного блока в глухом переулке были найдены несколько волос девочки. Обнаружена была и полоса скольжения тела по земле, вернее, по жухлой траве. То есть показания Шофера частично подтвердились.

- Стрелочника нашли все-таки… И что ему впаяли?

- А ничего. Во-первых, биологическая экспертиза начисто исключила принадлежность спермы этому водителю. А во-вторых, учли явку с повинной, великолепные характеристики и прочую… дребедень, и в результате дело в отношении Шофера прекратили. Вот, таким образом, все и закончилось. Следствие посчитало, что обстоятельства смерти девочки выяснены, что причиной ее смерти стала трагическая случайность. Правда, дело по факту смерти бабушки выделили в отдельное производство и через какое-то время приостановили.

Вот так закончилось это громкое – по тем временам – дело.

- Постойте! – буквально возопил Сергей Бурков. – Я ни фига не понял: а причем здесь эти… как их… розовые панталоны?

Часть 2

- Розовые панталоны? – переспросил рассказчик. - Дойдем и до них, но несколько позже! Так я продолжу?

- Конечно, – на разные голоса проговорила комната, а Мишка Биттер добавил:

- А я уж думал, что это весь рассказ…

- Нет, не весь. Надо сказать, что деревня, где случилась эта трагедия, располагалась в так называемой подтаёжной зоне. Деревня была богатой, с населением почти в 10 тысяч. Жители – типичные таежники: молчаливые и не склонные к лишним разговорам, особенно с посторонними людьми, не жителями их мирка-деревни. Да и часть жителей была из староверов, что тоже накладывает отпечаток. Ну, а половина мужского населения, да и часть женского, были заядлыми рыбаками-охотниками. Вот и отец погибшей девочки был во время смерти дочери и последующих похорон в тайге и пришел домой только через две недели после этих событий. Сначала он три дня провел на кладбище, почти не отходя от могилки. Потом пару дней походил по деревне, говорил с односельчанами, затем взял охотничий карабин и пошел к Секретарю. Застрелить его он не успел, хотя и пытался. Его повязали доблестные милиционеры, что по указке партийных органов охраняли этого Секретаря. Он только и успел прикладом выхлестнуть ему передние зубы.

Несчастного отца арестовали, вменили ему покушение на убийство… как это... не состоявшееся по не зависящим от него обстоятельствам. Во! Примерно так статья звучала, да присовокупили зубы, что он выбил – мне пришлось дать ему менее тяжкие телесные повреждения. Влепили Отцу по совокупности 5 лет колонии. Приговор оглашали за два дня до наступления Нового, 1991 года.

Юрка снова прошелся по комнате и сказал:

- Знаете, мне почему-то нехорошо, даже мерзко на душе становится, когда я вспоминаю эту историю… Не люблю про девочек такое… и слушать, и рассказывать.

- Ты вот что, дружок, не увиливай. Сказал «а», так говори…

- Ладно,ладно… говорю. Ну, вы все знаете, что случилось в 1991 году, в его конце… Так вот, еще до этого, примерно в мае, Секретарь вышел из партии и, по сути, прихватизировал леспромхоз вместе со всей его техникой. А он был не маленьким, этот леспромхоз, а одним из самых крупных в регионе. Там были и другие желающие захапать это добро, причем это были серьёзные люди - не шпана подзаборная, поэтому разборки там были не хилые. Была парочка-троечка трупов, были побитые, были и покалеченные…

- Война приватизаций, мать их! - злобно матюгнулся Боря Татаренко.

- Именно! Вот поэтому ранее прошедшие события – ну, про девочку, повешенную бабушку, арест отца – на фоне резких перемен как-то забылись, о них даже перестали говорить, забыли. Но, как оказалось, не все забыли…

В сентябре месяце следующего года, практически день в день со смертью той девчушки, мне позвонили из милиции и сказали, что в Леспромхозе – труп, что надо выехать на место и что за вами заедут, ожидайте. Я быстренько собрался: взял всё необходимое и пошел в подкатившую к моргу прокурорскую «Волгу». Там вместе со Следователем был и Прокурор – собственной персоной! Так вот он и сказал, что убили бывшего Секретаря! Да-да, того самого. Я еще сказал тогда Прокурору:

- Сколько веревочка ни вилась…

- Да, - согласился он, - справедливость восторжествовала! Поплатился… нехороший человек, хоть и не за девочку, но поплатился, – повторил задумчиво.

- А что, известно - кто?

- Вроде да! Задержали одного… Наймит конкурента! Тот еще отморозок.

А когда мы подъехали к конторе Леспромхоза, увидели огромную толпу народа. Все стояли и, молча, с угрюмыми лицами, смотрели, как из здания конторы выносят труп бывшего Секретаря и их теперешнего Хозяина. Впрочем, уже бывшего! Дважды бывшего: Секретаря и Хозяина.

- А зачем же мы ехали? – спросил я недоуменно у Прокурора. - Куда это его попёрли?

Прокурор ничего ответить не успел, потому что подбежавший Участковый сказал:

- Товарищ прокурор, ничего не смог поделать. Люди очень злые… все может произойти, вот и решил, что лучше увезти тело – от греха подальше!

- Ладно, молодец! Останьтесь здесь, – сказал он Следователю, - поработайте, а милиция вам поможет! Поехали, – сказал он водителю, – мы осмотрим тело в морге!

- Ну вот, – сказал Юрик, – приехали мы с Прокурором ко мне, попили чайку, и только тогда на грузовике «подкатил» товарищ бывший Секретарь. Прокурор, поморщившись, сказал:

- Я, наверное, не пойду! Давай, Юрий Михалыч, сам действуй! А мне потом скажешь, что там и как его…

И мы пошли с санитаркой осматривать труп. На шее трупа я увидел обширную резаную рану – шею перехватили до позвоночника, а вдобавок были еще и три огнестрельных раны на грудной клетке спереди. Чтоб разглядеть эти раны от огнестрелов получше, мы стали аккуратно снимать одежду, и тут…

- Иван Викторыч! - заорал я дурным голосом Прокурору. – Скорее сюда!

Когда он прибежал в секционную, я молча показал на труп. Из-под наполовину снятых с трупа брюк выглядывали розовые и застиранные рейтузы-панталоны! Такие же, как и на той девочке!

- Ну ничего себе! – сказал Миша. – Я не ожидал такого поворота. Версия о разборках, конечно, сразу же отпала?

- Не то, чтоб отпала, но, по понятным причинам, ушла на… надцатое место, – ответил Юрка и продолжил:

- Это убийство наделало много шума. Таких жестоких способов мщения люди тогда еще не видели. Кандидата на роль мстителя нашли сразу же. Им - предположительно, конечно - стал младший брат отца девочки - майор, командовавший ротой морской пехоты на ТОФе. Он был родом из той же деревни, но после окончания школы приезжал в родное село всего-то парочку раз, не более. Однако, когда сделали запрос по месту службы, то оказалось, что майор уволился из ВС еще в начале лета, и места его пребывания они не знали.

Еще выяснили такую деталь. Майор посетил колонию, где отбывал срок Отец девочки, примерно за месяц до убийства Секретаря.

- …Да! - спохватился умолкший было Юра. – В кармане джинсов, снятых с трупа, я нашел бумажку с надписью: «№ 1». А пули были от «Стечкина» – любимого, как сказали знающие люди, оружия морпехов. Две прошли навылет, а одну позвоночник словил. И пистолет, похоже, был с глушителем, потому что выстрелов никто не слышал, хотя… Хотя, может, и слышали, но никто не сказал. Традиция – своего не выдавать. А брат Отца был, конечно, своим.

- Интересно девки пляшут, – задумчиво пробормотал Самуилыч, – номер один. Значит, был еще номер два, а может, и номер три? – вопросительно сказал Самуилыч.

- Да, - ответил Юра, – наши правоохранители так же подумали и решили, что одного они точно знают – это бывшего водителя, ну, того, что тогда не посадили. Он к этому времени стал в леспромхозе заместителем бывшего Секретаря. Поэтому посчитали, что надо под охрану взять именно его.

- А третий? Ну, тот Опер, которого выгнали? Он что в это время делал?

- Опер, став БС-ом, ушел в новоявленный рэкет. Он собрал первую в городе банду и стал вымогать деньги у торговцев, владельцев первых ларьков, – ответил рассказчик, – и когда грохнули Секретаря, он испугался, окружил себя ребятками-мордоворотами и из дома даже носа не высовывал. Однако через неделю его дом вдруг сгорел, а машина – «Гранд Чероки» - взлетела на воздух! Ну, у бывшего старлея нервы и не выдержали: он прибежал просить защиты к своим бывшим коллегам. Там он написал явку с повинной и «правдиво» изложил то, что случилось год назад.

Вот как это звучало в изложении спасающего свою шкуру бывшего Опера, – Юрка прошелся и сказал:

- Я буду говорить примерно так, как он это написал - в сокращенном варианте, конечно, то есть я отбрасываю всю шелуху. Слушайте:

- Секретарь познакомился с Девочкой еще весной. Он, подлец, был очень обаятельным человеком, прямо мастером по охмурению женщин – стихи, душещипательные истории… ну и у девочек голова кружилась. Так произошло и с этой девочкой. И летом все кончилось так, как он и хотел - постелью. Прожили они два месяца, и она ему надоела. Чтобы отвязаться, этот подлец пригласил ее на речку, а там они вдвоем с приятелем ее… ну, переспали с ней. Кстати, Опер с большим удовольствием дал координаты приятеля Секретаря. Потом они ее повезли в деревню, запугав предварительно тем, что ей же будет хуже, если трепаться начнет. Везли они девочку домой, и она в том самом месте, где и показал Шофер, выпрыгнула и головой ударилась о бетонный блок. Потом они отвезли ее к бабушке. У Секретаря были с бабкой какие-то тайные делишки. Опер не знал - какие. Там Секретарь с ней обговорил, что и как делать, и велел поменять девочке плавки – чтобы на них следов не увидели. Почему бабка надела на неё такие панталоны – он не знает. Только когда позвонил шефу и сказал ему про эти трусы – он так орал, так бесновался, что Опер думал: в морге его и без телефона слышно. Он и дал команду бабку… того. Кто это сделал – он тоже не знает. Так закончил рассказ бывший Опер.

- И что дальше было? Посадили кого или нет?

- Дальше? Дальше Опера и Шофера задержали. Шофера - за укрывательство преступлений: скрыл от «органов» случай совращения малолетней и её последующее убийство. Опер же сел с большим удовольствием. Сидел он до весны. Потом испуг у него, видимо, прошел, и адвокат взялся всеми правдами и неправдами его отмазывать. Да и, честно говоря, за Опером ничего крупного не оказалось. В марте он вышел под подписку о невыезде и… исчез. Прокуратура решила, что он в бега подался, и объявили его в розыск. Только он и сам через месячишко отыскался: лежал в лесочке с пулей в башке.

Когда мы поехали его осматривать, он был уже хорошо зеленым, и поэтому по внешнему виду его опознать не смогли, да и пуля ему красоты не добавила. Не было у трупа в карманах и документов, поэтому для идентификации решили пальчики откатать. Пока эксперт-криминалист готовил свои валики-каталки и бумагу с краской, я, осматривая труп, увидел на нём…

- … розовые рейтузы? Да?! – азартно спросил Бурков.

- Да, коллеги. Под брюками у него были надеты розовые панталоны-рейтузы. Это и был подавшийся в бега, пропавший Опер. Он стал номером два.

И напоследок крохотная деталь. Уже через годы стало известно, что когда Опер сидел в СИЗО, к нему приходил поболтать Начальник Розыска из их ОВД. Приходил как бывший начальник к бывшему подчиненному. Передачки там, дружеские разговоры… Он и надоумил его, что тому нечего сидеть, что против него нет ничего особого. Так что не будь, мол, дураком, с нар пора спрыгивать. Ну и в таком же духе несколько раз. Опер и пошел в отказ. Спрыгнул с нар, на свою невезуху.

- Ну и что в этой детали такого особенного?

- А то, что Майор и Начальник Розыска были друзьями - они вместе в армии служили, в одном взводе два года. Только один поступил в военное училище и стал морпехом, а другой пошел в милицию и стал Начальником Розыска в их городке.

- А что же Шофер? Он стал номером третьим?

- Про Шофера я, честно говоря, не знаю. Дали ему тогда три года колонии- поселения. Знаю, что он оттуда освободился живым, а что далее – мне, друзья, неведомо.

- А Майор? Что с ним сталось?

- Были слухи, что он в наемники подался, вроде в Африку, но это только слухи. В общем, никто и ничего о нём не знает, в том числе и правоохранители…

Вот и вся история...

Конец.