История 25

Владимир Величко

А назавтра были экзамены! Все кто учился – а учились на курсах разнообразных специализаций все врачи - знают это предэкзаменационное состояние. Нет, нет - не в самом экзамене дело, а в том, что уже утром все мысленно едут домой! Все зависит от расписания движений поездов, рейсов самолетов. Кое-кто улетает в день экзамена, часов в 12, или в 14 к примеру. Они утром покидают общежитие уже насовсем, забирая все свои вещи. Такие «торопыги» сдают первыми и, порой не дожидаясь «неофициальной части» убегают, торопливо простившись с остающимися друзьями и преподавателями. Другие идут на экзамен, налегке оставляя вещи в общежитии, ибо их рейсы вечером, а у кого и вообще - на следующее утро …

И вот, экзамен сдан и сдан, конечно же, успешно. Преподавателям вручены памятные сувениры, уже позади нешумный и скоротечный банкет и все! Удостоверения об учебе получены и до свидания кафедра, до свидания Учителя! Спасибо Вам за науку, за знания и за те моральные подзатыльники, что мы - к нашему же благу! – получали от Вас, причем некоторые – неоднократно!

И вот те несколько человек, что едут позднее, идут в общежитие. Как правило, в таком после экзаменационном состоянии не хочется ни есть, ни пить ибо ты наполовину уже дома, Вот и по приходу в общежитие нас в комнате собралось всего-то человек 6-7 из всего курса. Мы молча походили по пустым комнатам, попинали обрывки каких то газеток, кульков …

Ну, что? Может по пивку? – вяло спросил кто-то.

А в ответ – тишина! Всем не до пива все уже едут домой.

Наконец Миша Биттер решительно сказал:

- Та-а-к хватит киснуть. А то ишь носы повесили – пива они не хотят, водки – тоже, спать – не будем, не заснем…. Вспомните, сколько у нас вечеров рассказывались разные замечательные рассказы. Так что мы теперь-то загрустили? Предлагаю напоследок рассказать по коротенькому и непременно смешному эпизодику из своей экспертной жизни или выражаясь на литературный манер – по маленькой миниатюрке.

- Вот ты первый и начинай – буркнул Бурков …

- Давайте лучше я начну – сказал Влад Марлов - есть у меня пара весьма забавных историй из далекого прошлого …

- Давай, начинай ты, … а я после тебя – если захотят слушать – ответил Михаил, а Влад прошелся по непривычно пустой комнате и начал рассказ:

Однажды утром - как часто приходится то или иное жизнеописание начинать с этих слов, улыбнулся Влад - придя на работу, я застал у кабинета посетителя. Очень необычного посетителя, надо сказать. И хоть был уже 1987 год, и уже повеяли ветры перемен, но все равно я испытал некоторую … некоторое неудобство в организме, когда этот посетитель предъявил магическую красную книжечку с гербом СССР и тремя, широко известными в народе буквами. Нет, нет! Это не те три буквы, которые сразу же придут на ум нашему читателю. Это были другие буквы! Это были буквы - КГБ!

Слегка озадаченный, я пригласил «товарища лынтинанта» в кабинет и, сделав подобающее ситуации выражение лица, спросил:

- Чем обязан, товарищ лейтенант? … Ей, Богу, секретов врагам не выдавал. Скажу честно – прошептал я, наклонившись к его уху - последнее что продал, это данные о форме танкового катка! Сообщил американцам, что он на наших танках круглый! Но ведь это давно было,… да и сознался добровольно. Мне ведь это зачтется, та-а-ищ лейтенант?

- Вы можете серьезно относиться к разговору, или мне Вас повесткой приглашать надо? А то балагурите что-то не по месту…. Сейчас Вам доктор совсем невесело станет.

После этого лейтенантик вытащил свою папочку и стал деловито, очень неторопливо раскладывать на столе бумаги, изредка бросая на меня значительные взгляды. Что греха таить, мне стало слегка не по себе, появилась некоторая тревога и неудобство под ложечкой. Мало ли что?

- Значить так! Мне, гражданин надо Вас допросить по поводу … Но тут я невежливо перебил его, ибо работая судебно-медицинским экспертом и общаясь с юристами уже знал когда и кого допрашивают, а когда опрашивают:

- С чего вдруг Вы меня допрашивать собрались? Я что обвиняемый? У Вас уголовное дело? Предъявите обвинение и допрашивайте, а если нет - то я имею полное право Вас отправить на … тоже на три буквы, но это будут вовсе не те буквы, что гордо красуются на Вашем удостоверении.

- Что вы себе позволяете??? – буквально завизжал лейтенант, и лицо его стало красным как корочка удостоверения! Да я Вас … да мне ничего не стоит, …Вы не представляете …

- Слушай лейтенант, успокойся – примирительно сказал я - давай тихонько поговорим и выясним все, что ты хотел. А то устроил здесь камедь с бумажками, допросами… Ты меня, как я понимаю, можешь только опросить, по тому или иному эпизоду, свидетелем которого я, видимо, невольно стал. Так ведь? А я – вправе отказаться давать эти объяснения, так?

- Может и свидетелем гражданин, а может и обвиняемым, – успокаиваясь, многозначительно процедил посетитель.

- Ну ладно, ладно, сейчас опросишь меня, как хочешь, … а пока, давай лейтенант для знакомства, выпьем по стопочке, а? А то вчера мы слегка гульнули с ребятами … вот организм и просит. А твой организм как? Согласен он принять рюмашку?

- Я на работе не пью! – с брюзгливым выражением лица, ответил он - да и Вам не советую! Согласно решению Политбюро и лично товарища Горбачева у нас …

- Да, ладно тебе! – примиряющее ответил я и полез в сейф – я капельку, … а товарищу Горбачеву мы, так и быть не скажем, хорошо?

Потом, приводя в порядок мысли, я за пять минут совершил до боли знакомый ритуал наливания-разведения-вдоха-выдоха-запивания-смахивания скупой слезы, выданной организмом, в ответ на совершенное над ним насилие. Все это время лейтенант сидел с каменным и слегка презрительным выражением лица.

- Ну, так в чем дело? – спросил я, выравнивая дыхание - какие у Вас вопросы ко мне, товарищ лейтенант?

- Значит так, гражданин… Вы в пятницу вечером проезжали на мотоцикле – и он назвал место, где я должен был проезжать. Я задумался на минутку и сказал:

- Да, вроде проезжали. Мы с приятелем ездили на рыбалку, а что такое?

- … и Вы останавливались около стелы с названием нашего города?

- Ну, … останавливались! Колесо у мотоцикла прокололось, меняли.

- А что-то необычное не заметили?

- Необычное? В каком смысле?

- Ну, там людей, … надписи? И тут я въехал в проблему и, фыркнув, во весь голос рассмеялся…. Ах, вот что такое!

Ну, а дело, друзья, оказывается вот в чём. Мы с приятелем Генкой Левашовым поехали на мотоцикле, на речку с удочками посидеть. До речки было километров семь и при этом, надо было пересекать многолюдный Московский тракт. Уже у самого тракта, наш мотоцикл как-то странно завилял, застучал ободом по асфальту – колесо спустило! А заднее колесо на «Урале» менять довольно хлопотно, поэтому мы, скатив машину подальше на обочину, занялись ремонтом. Провозились мы с полчаса, не меньше. Когда заканчивали, Генка меня толкнул кулаком и, показав рукой куда-то в сторону, громко рассмеялся. Я сначала не понял причину его жизнерадостного ржанья, а потом увидел …. Дело было в том, что название нашего маленького городка – Уяр. Так вот, на большом щите, где чёрным по белому и было написано это название, кто-то спереди, к имени города, пририсовал большую и тоже чёрную букву «Х»! Получилось презабавно! Ну, мы с Генкой еще минут десять стояли, обмениваясь комментариями, и радостно похохатывали, размахивая руками. Потом сели и укатили рыбку ловить.

Все это я лейтенанту честно и рассказал. На свою голову. После этого и началось почти часовая проработка и воспитание в плане: да как вы, советские врачи могли смеяться над антисоветской выходкой неизвестных – пока! – многозначительно добавил он, злоумышленников! Они подрывают устои Советской власти, нашу мораль и наше мировоззрение – передовое мировоззрение советского человека. Да знаете ли Вы, что являетесь, по сути, пособниками таких негодяев, которые исподтишка возводят хулу на наш строй, что мы можем Вас обоих привлечь к .… Ну к чему-то там, уж и не помню сейчас к чему.

- Ну, а мы-то здесь причем? От меня-то ты, что хочешь лейтенант? – и при этом мне вдруг стало так скучно, что я откровенно и не стесняясь его, зевнул во всю ширь.

- Слушай, лейтенант, а тебе самому не стыдно?

- Что? Почему? – он явно растерялся от моего вопроса.

- Ну не стыдно тебе заниматься такой ерундой? Ведь этот случай и выеденного яйца не стоит. Ведь понятно, что написали это банальные хулиганы. Причем если это жёстко сказать - хулиганы! А на самом деле это, скорее всего, написали малолетние шутники, пацаны. Ведь это и ребёнку понятно. А тут вдруг КГБ! Вы что там охренели совсем? Вам что заняться совсем нечем?

- Да как Вы смеете? Да это Вы сами и написали…

И тут у меня вдруг пропал всякий интерес и пиетет перед столь значимой структурой вообще и перед этим пацаном – в частности:

- Знаешь, лейтенант, а пошел … я работать. У меня, в отличие от тебя – есть серьёзные дела, а ты – извини! – дурака валяешь! Забирай свои бумажки, я ничего подписывать не буду. …

И ушел в секционную… Больше я этого лейтенанта не видел и с представителями сей организации не встречался.

Ну, а Советская власть вскоре и сама стала рушиться, засыпая своими обломками судьбы миллионов и миллионов людей, но мы с Генкой – вот ей Богу! – к этому отношения все-таки не имели. Честно вам, коллеги, говорю!

Закончив рассказ, Влад улыбнулся и сказал:

- Знаете, вот бывает в жизни какие-то события, которые потом, по прошествии ряда лет вспоминаются всегда с … теплом и улыбкой. Вот и эта история всегда - стоит только вспомнить ее! – поднимает настроение. Вот почему то так … У меня все – закончил рассказ Влад.

- А вот только маленький вопросик к Владу – сказал Миша - а не приукрасил ли ты друг свой разговор с лейтенантом?

- В каком смысле?

- Ну, прикинь – середина 80-х, КГБ еще пока непоколебимо и твой разговор с офицером из такой организации … чересчур смелый, фривольный какой-то. По моему так разговаривать ты не мог. Приврал, да?

Влад озорно улыбнулся и сказал:

- А вот и нет! Просто вы, коллеги, выпустили один момент, который присутствует и в Вашей жизни: и вы и я по роду работы регулярно общаемся и с лейтенантами и с майорами и с прокурорами. То есть мы привычны к людям в погонах и зачастую их «строим». Ну и еще один момент – я элементарно был «не совсем здоров после вчерашнего», а если проще - День рождения только ра-а-з в году! Вот и позволил себе накануне …

- А-а-а … ну тогда понятно! Ну, тогда я …

- Постойте! – снова сказал Влад – у меня еще одна история есть … Коротенькая … Давайте я сразу все расскажу, а?

- Ладно, валяй!- только уж потом моя очередь – а ты, начинай.

* * * * *

В наше время, когда автомобиль действительно стал не роскошью, а массовым средством передвижения, хочу задать вам коллеги – большинство из которых, конечно же, являются водителями - один маленький вопросик:

- А приходилось ли Вам, друзья, хоть разок сознательно нарушать правила дорожного движения? Ну, например, проезжать на красный сигнал светофора, а? – задал риторический вопрос Влад и сам же на него ответил:

- Большинство из Вас, конечно же, сознаются в подобном грешке! Наверняка! А что? Мы же не пунктуальнейшие жители Германии, которым совершить подобное нарушение не придет и в голову. Пусть даже на перекрестке будет абсолютно пусто и видимость во все стороны будет по километру они - немцы - черта с два правила нарушат! А вот водитель, родившийся, выросший и воспитанный на просторах нашего богоспасаемого отечества, запросто проедет! А что стоять то, коль ехать никто не мешает? Глупо! Вот так! … Ладно, тогда усложним вопрос – снова спросил Влад и обвел хитрым взглядом слушателей:

- А приходилось ли Вам, друзья, совершать подобный проступок, находясь в прямой видимости повелителя волшебной, полосатой палочки, под самым его, так сказать, носом? Да если, еще рядом с повелителем, грызя удила, бьет копытом гаишный автомобиль под парами? А?

- Нет, конечно,…Я что больной? ... Не нарушал …Нет, не было такого – тут же раздались голоса слушателей.

Понятное дело, друзья, спрашивая об этом вас, я не имею в виду ни олигархов, ни народных избранников и не прочих там «братков», про которых поет в одной из своих песен Тимур Шаов: «…тот гад был крутым бизнезмеем, ГАИ тушевалось пред ним…». Да-а-а… Ну и Бог с этими «бизнезмеями». Давайте я продолжу о нас, рядовых граждан. Помните, коллеги, в эпоху «развитого социализма» у подпольных дельцов – их теперь называют предпринимателями – был в б-а-а-льшом ходу такой тост:

- Давайте выпьем за то, чтоб у нас все было, а нам за это ничего не было!

Ну, так вот, у нас все случилось прямо по этому изречению: у нас – было, то есть мы проехали на красный сигнал светофора в прямой видимости сотрудника ГАИ, а нам за это ничего не было! Не верите? Напрасно, напрасно! А дело было так:

Как-то летом наведался я в областной центр и совершенно случайно, посреди города, встретился со своим старым другом Витькой Вершиным. Мы с ним не только вместе учились в институте, но после его окончания, некоторое время работали в одной районной больнице. Ну, посидели в его машине, поговорили, вспомнили альму матер. Я ему рассказал про нашу больницу и вдруг, как-то совершенно спонтанно, решили поехать за город к нашему общему другу, работавшему в такой же районной больнице. Благо райцентр, где тот работал Айболитом, был недалеко, по сути на окраине Города. Дело было в первой половине дня, когда поток машин на городских улицах, после утренних пробок уже слегка ослабел. Мы потихоньку выбрались из узких теснин центра на широкий окраинный проспект и неторопливо покатили прочь, на волю, в деревню. Ехали не спеша – километров 50 в час, не быстрее. Едем мы, значит, и беседуем о том, о сём. Виктор за рулем, я рядышком. Машин мало, солнышко светит и приятно греет, теплый воздух ласково овевает лица через опушенные стекла. Красота! Но тут, на очередном перекрестке наметился светофор. Ага, тот самый! С красным светом! … Вернее свет-то пока горел зеленый.

Ну, Витя подруливает к «зебре» и, на всякий случай, слегка притормаживает. Инстинкт водителя! Ведь поодаль виднеется машина с мигалками, а рядом - добры молодцы в форме, поигрывают полосатыми палочками! И в этот самый момент, на «зебру» с тротуара, стройными ножками, вступает Создание в коротюсенькой белой юбочке и легчайшей, полупрозрачной блузочке, овеваемое, к тому же волнами роскошных, длинных, светлых волос. Представили? Ну, так вот, идет это юное Создание через улицу с видом, будто весь мир принадлежит именно ей - и это недалеко от истины! - демонстрируя при этом полнейшее пренебреженье к цвету каких-то там огоньков. Витька, естественно, плавно притормаживает и останавливается. Уточню - для нас, в этот момент, горит зеленый. И вот идет через улицу эта Гордая, Независимая и Очень Красивая, а головы всех особей мужеского пола, синхронно поворачиваются вслед за идущей. Кажется, даже фары у машин, вопреки конструкторским решениям, приобрели способность к самопроизвольным перемещениям в том же направлении. Надо ли говорить, что блюстители дорожного порядка, да и их автомобиль, возмутительно пренебрегая служебными обязанностями, смотрели в ту же сторону. Ну, вот миновало, значит, это прелестное Создание наш автомобиль и на светофоре, в этот момент, загорелся желтый, а затем – красный и Витька, на полном автомате – свет то поменялся - не успев проглотить слюну, врубает передачу и трогается с места! На красный!!! В прямой видимости гаишников!!! Нарушение!!! Один из них тут же, чисто инстинктивно, на автомате, не успев убрать с лица идиотски-мечтательное выражение - поднимает полосатую палочку. И тут, видимо увидев нас - врубается. До него доходит весь юмор (и не только) произошедшего… Полосатая палочка в поднятой руке бессильно падает и повисает, качаясь, на запястье. Он же, продолжая движение руки, подносит указательный палец к своему виску и глядя на Виктора, крутит им – мол, ты совсем чокнулся водила! Широкая улыбка, при этом озаряет его лицо! Витька на секунду бросает руль, коротко разводит руки и пожимает плечами, как бы говоря – да, я, что…я ничего…я случайно … больше не буду! И миновав гаишников, мы покатили дальше, при этом оба улыбались неизвестно чему. Впрочем, через пару минут мы поняли, что улыбались то мы по разным поводам. Когда Виктор притормозил у следующего светофора то, чуть не роняя скупую слезу сказал:

- А все-таки напрасно этих ребят ругают … смотри какие отзывчивые! Ведь поняли, что не умышленно …

- … а жертвами красоты стали? Ага, жди, как же! Да таких вот мечтателей они в первую очередь ловят и штрафуют, потому, что на первом месте по правонарушениям стоят пьяные водители, а на втором – мечтатели и раззявы типа тебя.

- А что сразу типа тебя? … То есть меня? Ведь ты тоже пялился на девушку – слегка обиженно проговорил Виктор – почему же тогда не остановили нас, а?

- Почему? – усмехаясь, спросил я - да всё очень просто! Не далее как вчера было крупное дорожно-транспортное происшествие, куда мы выезжали на осмотр двух трупов. …

- Ну и что?

- Не догадался? – и увидев отрицательный Витькин жест, ответил:

- Просто эти двое ребят из экипажа ДПС помогали мне работать при осмотре трупов…. Не будут же они останавливать машину, в которой едет их Эксперт - самодовольно-назидательно хихикнул я - и, хлопнув его по плечу добавил:

- Так-то, Виктор Васильевич - и дальше мы покатили уже без помех.

* * * * *

- Хорошо … молодец, Влад – сказал Михаил теперь моя очередь – и услышав одобрительные возгласы, начал свой рассказ:

- Работал я тогда еще в районе. Морг был старенький, правда, кирпичный. С одного торца здания был вход для персонала и посетителей, а с другой стороны вход в собственно морг. Проход был сквозным: войдя в одну дверь, можно было выйти в другую. И вот как-то летом, собрались мы с докторами районной больницы - дело было в пятницу! – отметить окончание рабочей недели – поехать на речку, что была в 7 км от нашего городка. И вот мы уж совсем было собрались, как начался дождик. И все сильнее и сильнее…. А необходимое то закуплено! Не сдавать же в магазин. Ну что делать? Подумали и решили расположиться в морге. Там закрылись, шторы занавесили, налили по первой, затем по второй…. И вдруг громкий стук в дверь:

- Владимир Андреевич, немедленно откройте, я знаю что вы здесь, откройте . ..

- Главный врач – похолодел Андреич, наш рентгенолог – он меня давно пасёт, все, выследил, уволит …

А Главный – не унимается – стучит и по моему уже ногами. Ну, мы, конечно, притихли, ни звука, да и дышим через раз. А Главный вдруг примолк и мы в щелочку между штор видим, как его личный водитель скачками побежал в приемный покой:

- Это он за ключом от задней двери. Щас тепленькими возьмет – радостно сообщил Хирург - конец тебе Вова … да и нам не поздоровиться. И вот уже слышим как отмыкается навесной замок, брякает навес … и тут Андреич делает финт - подбегает к трем покойникам, что лежат рядочком у стенки, срывает с одного покрывало, ложиться рядышком, покрывало набрасывает на себя и замирает в такой позе – любо дорого смотреть! Только туфли торчат из под покрывала…. И тут дверь распахивается и влетает красный от радости Главный врач:

- Где этот Негодяй!

- Кто, Антон Демьянович – невинно спрашиваю я у него?

- Вы мне Ваньку не валяйте – где рентгенолог? – ревёт он.

- Да его и не было!

- Как так не было? Я сам видел, как он с бутылками скачками несся в морг. Или будете утверждать, что он их поставил и ушел? - рявкнул Главный.

- А как вы угадали - опять ответил я, после чего мы все минут десять выслушивали нечленораздельный рёв Главного врача. Короче, он заставил всех нас не двигаться и обыскал помещение: открывал шкафы, заглядывал под кушетки, даже сейф заставил открыть. Нету рентгенолога, нигде он его не нашел. Глянул он мельком и в трупо-хранилище, но у него и мысли не возникло, что среди мертвых лежит живой, но очень хитрый доктор и гнусно при этом усмехается – благо хоть не ржет под покрывалом.

- Хорошо, что не под саваном – хихикнул Серега – и чем это закончилось?

- А чем, чем … выгнал нас Главный из морга - правда разрешил забрать то, что было на столе – и дверь запер. А сам остался приглядывать с крыльца гаража, ждать, где появиться дичь. Мы и так крутились и эдак и все не могли придумать, как туда проникнуть и выпустить узника совести бессовестного Главного врача. …

- А я полежал, полежал – потом рассказывал Андреич и дремать начал. А потом и вообще уснул. Сплю, и вдруг слышу звуки, какие-то голоса. Просыпаюсь и соображаю, что это ребята, спровадив Главного врача, пришли меня выручать, Ну, я откидываю покрывало и сажусь, громко чихнув при этом.

Мы – смеясь сказал Мишка – стояли метрах в ста от морга, с другой стороны и вдруг услышали такие дикие и страшные крики – женские и мужские! - что все похолодели. И тут мы увидели как из за морга вылетели две санитарки и водитель машины, что привезли очередного покойника и заносили его складывать. Летят они с дико вытаращенными глазами мимо гаража, а там Главный, и к ним наперерез:

- Что случилось, куда бежите, родные? – а они слова сказать не могут и только руками тычут в сторону морга:

- А-а-а … там, там … а-а-а – покойник ожил!

- Покойник? А-а-а – заорал Главый не хуже санитарок – я знаю, кто там ожил – и бегом к задней двери.

И вот прикиньте: мы стоим с противоположного торца морга метрах в тридцати и наблюдаем незабываемую картинку, как к зданию рысью несется Главный врач, весь в предвкушении, а вот Андреича то и не видно. Забежал Главный врач в морг, а там никого нету - только сиротливо лежит отброшенное покрывало. Ну, Главный, весь в мыле, выбегает из морга глянул туда, сюда – нет никого! Потом он заглядывает за морг (там лавочка стояла) и видит, что на ней мирно сидит Андреич и невозмутимо курит сигаретку. Вот такого ликования я еще не видел ни у кого, даже у хоккеистов, которые только что забросили победную шайбу в финале Олимпийских игр. Короче – это надо было видеть… И мы это увидели, ибо подошли в решающий момент, услышав, как Главный, лучезарно улыбаясь и потирая ладони говорит:

- Ну-с Владимир Андреевич, сейчас пойдем ко мне в кабинет, там Вы на моё имя напишите объяснительную и…

- А Вы, Антон Демьянович, еще в воскресенье бы пришли, или бы вообще ночью – лениво проговорил Андреич …

- Причем здесь воскресенье, при чём ночь – несколько оторопело спрашивает Главврач - хватит придури….

- А вы знаете, я как-то имею право в свое свободное время делать то, что мне хочется, даже выпить – да, да! - и показывает на часы: начало четвертого и так это лениво ему говорит:

- А рабочий день у меня до 14 часов - а далее, берет в руки бутылку и ехидно так говорит - давай Демьяныч дёрнем по маленькой, посидим, молодость вспомним …

Вот это выражение лица Главного врача я не забуду никогда! И даже не выражение, а разительная смена искренней радости и ликования, на выражение горькой обиды и даже боли – то есть огромного плюса, на глубочайший минус.

Главный постоял немного, осознавая свое поражение, махнул рукой и повернувшись побрел куда глаза глядят …

Вот такие пятничные посиделки - сказал Миша …

- … и полежалки – смеясь добавил Сергей …

- … случались иногда по молодости лет в моей экспертной практике – закончил рассказик Михаил.

* * * * *

Да-а-а – после некоторого молчания скептически протянул Юрик Сапошкин – про покойников оно конечно весело, … животики можно надорвать!

- … «а кто сильно умный - тот пойдет грузить чугуний» - процитировал Саша Царюк бородатый анекдот - короче, если тебе не нравиться …

- Да нет, я как раз сам хотел рассказать подобный прикол, даже чем то похожий на твой, Миша, а этот ….влез – надув губы ответил Юра.

- Да ладно уж, говори свой анекдотик, разрешаем – сказал Серега.

- Ну, значит, … если бы ты Миша не рассказал свою …миниатюрку, я бы не вспомнил и свою. Так вот, я в то время тоже работал в районе. Наше отделение экспертизы располагалось на окраине больничной территории и здание морга было на опушке маленькой березовой рощи, за которой начиналась деревенская улица. И вот однажды на этой улице случилось убийство. Было это в середине лета, и на осмотр трупа мы приехали часа в два ночи. Когда управились, на улице уже стало светать. Знаете, такая предрассветная пора, когда ночи уже нет, но еще и не утро, даже птички голоса не подают. Так вот, после того как закончили осмотр, прокурор распорядился вызвать машину – труп в морг везти. Но присутствующий при осмотре дежурный капитан Мешков и говорит:

- А зачем машина? У меня есть носилки, а до морга - всего ничего, только через рощу перенести. Водитель легковушки – невысокий, худенький паренек, в звании сержанта - сразу заверещал:

- Ага, я не нанимался таскать трупы, ты вот слоняра какой – в два раза больше меня … И водитель стал то одно, то другое изобретать, лишь бы не тащить тяжеленную ношу.

- Отставить пререкаться – наконец рявкнул капитан - взяли и понесли …

Деваться некуда, труп взяли и понесли до морга. Там я открыл дверь, и тут выяснилось, что капитан боится заходить в «мертвецкую» - как он выразился! Вот здесь сержант оторвался на капитане. Поиздевался, как следует. А труп с носилками стоял на земле у дверей. В общем, препирались они, препирались, а потом подошел прокурор и только тогда они занесли труп в морг и положили туда, где я им показал. И вот выходят они назад и видят лежащий на секционном столе труп. Уж не знаю, чем он капитана заинтересовал, но он останавливается и спрашивает:

- А это кто? – и тут сержант, идущий сзади присел и ухватив капитана за голень рявкнул:

- Я-а-а!

От этого крика, от этого прикосновения, Капитан нечленораздельно вскрикнул и в ужасе ломанулся на выход, при этом чуть не снёс стоящего в дверном проеме прокурора. Сержант, выйдя следом, стал смеятся, издеваться над испугавшимся капитаном, показывать на него пальцем. Капитан, уняв волнение, решает обидчику отомстить: хватает здоровенный дрын, лежащий около двери и кидается на обидчика. И вот представьте картину: утро, уже чирикают проснувшиеся птички, легкий рассветный туман, а вокруг морга бегает здоровенный разъяренный и пузатый мужчина в форме и пытается достать палкой убегающего от него собрата по форме. При этом они орут во всю силу своих глоток. А если учесть, что голоса у обоих зычные, то через пару минут в окнах трехэтажного корпуса появились разбуженные больные и персонал и принялись с изумлением стали наблюдать за происходящим.

Гоняли они друг друга несколько минут, не слушая ни меня, ни прокурора – уж сильно обиделся капитан на сержанта. Неизвестно чем бы это кончилось, но капитан оступившись упал и, схватившись руками за лодыжку заорал еще сильнее. В итоге - мы погрузили его на те же носилки и втроем (прокурор помогал) донесли капитана до приемного покоя. Там его осмотрел хирург, сделал рентген и найдя перелом лодыжки сопоставил его и наложил гипс. И вот итог выезда на место происшествия: капитан госпитализирован в хирургическое отделении, а мы пошли на работу, так как время уже подбиралось к восьми утра.

Свидетелем такой смешной история мне однажды пришлось быть – грустным голосом закончил рассказ Юра Сапошкин.

Угу – протянул таким же тусклым голом Миша Биттер – смешно! Очень!

После этого все окончательно замолкли и постепенно разбрелись кто куда. Истории больше не рассказывались. Истории больше не воспринимались. Всем хотелось домой!

И напоследок я скажу …

Давным-давно, еще в школьном возрасте, мне в руки попалась книжка Льва Шейнина «Записки следователя». Помню, что прочиталась она легко и в памяти осталась этаким приятным воспоминанием, а вот конкретные рассказы как-то не запомнились, ну или почти не запомнились, за исключением одного – рассказа о встрече двух судебных медиков. Автор описывал о том, как две оперативно-следственные группы одновременно проводили эксгумации на одном кладбище и в составе этих групп были два судебно-медицинских эксперта - люди почти преклонного возраста. И вот когда выпала свободная минутка эксперты – старые, но давно не встречавшиеся знакомые, стали с увлечением говорить о своей работе, обсуждать новости в своей профессии. Автор с уважением и даже завистью описывал разговор двух старых докторов, которые, невзирая на возраст, ненастную погоду и многолетний опыт работы с юношеским энтузиазмом делились тайнами своего непростого ремесла. Вот это мне запомнилось! Вот это оставило заметный эмоциональный след в душе. Я не скажу, что стал судебным медиком именно из-за этого рассказа - вовсе нет. Просто этот рассказ стал неким постоянным, подсознательным фоном в работе. И только отработав не один десяток лет, я понял, что этот рассказ еще и о другом. Этот рассказ - об одиночестве эксперта! Только что бы это понять, потребовался не один десяток лет.

О святое мое одиночество – ты!
Дни просторны, светлы и чисты,
Как проснувшийся утренний сад.
Одиночество! Зовам далеким не верь
Только крепко держи золотистую дверь,
Там, за нею желаний ад.*

Вот частенько от людей слышишь: «Какие все врачи бесчувственные. Какие они все циники!». Да, это мнение в известной мере справедливо, ибо здоровый цинизм в работе врача необходим. Сначала и мы, молодые доктора, придя в стан лекарей, посматривая на старших товарищей, тихонько в уме негодовали - как они могут так хладнокровно, едва отойдя от тяжелого больного, рассуждать о каких-то пустяках – о рыбалке и машинах, о женщинах и мужчинах. С годами врач, вырастая профессионально, понимает, что некий цинизм это – защитная реакция личности, нейтрализующая мешающий работе – а порой и сильно мешающий! - ненужный эмоциональный фон. А где же, спросите Вы край этому профессиональному цинизму? Где граница, за которой кончается здоровый цинизм и начинается… Вот, вот! Именно! Вы дорогие Читатели правильно подумали - цинизм остается здоровым, пока не перерастает в равнодушие. Вот она та граница, которую врач, если он конечно врач, никогда не должен переступать!

А причем же здесь судебная медицина, спросите Вы? Причем здесь цинизм и одиночество – спросите Вы? Как их совместить? Ну во первых судебно-медицинский эксперт – врач и значит на него в полной мере распространяется понимание цинизма и равнодушия и границы между ними! А во вторых есть еще и сугубо специфическое явление, неприменимое к хирургам, терапевтам, гинекологам и другим врачам - это её величество Экспертиза и она, по определению, не может быть пристрастной, но! Но Эксперт живёт в обществе людей …

Пока судебно-медицинский эксперт молод, пока горит жаждой знаний и энергией молодости он общается с большим количеством разных людей - милиционерами, следователями, адвокатами, судьями, прокурорами, врачами и множеством других, не имеющих к медицине отношения. Кое-кто из них становиться приятелем, даже другом, а кое-кто близким другом. И вот однажды твой близкий друг попадает в неприятность - ну, например кого-то сбивает на машине, пусть даже не насмерть. И Эксперт стоит перед выбором. Он не можешь фальсифицировать результат экспертизы, но и другу он не может не помочь – ведь это друг! Вот этот выбор, сделанный однажды, и определит границу, определит путь, по которому дальше он и пойдет. От того какое он примет решение, определиться его статус, пусть даже в его собственных мыслях. И мысли эти он будет доверять только собственной подушке. И она же честно и нелицеприятно скажет Эксперту всё, и он не сможет не согласится с ее доводами - всегда честными, ибо они – его внутренний голос Эксперта, голос совести. И постепенно Эксперт начинает понимать, что есть граница, через которую переступить нельзя, потому что эта граница – Закон. Не просто знать, а понимать это всеми клеточками своего «экспертного организма». И потихоньку, с годами, эксперт начинает круг общения ограничивать и со временем он четко поймет, что истинная независимость Эксперта - одиночество! Нет, конечно, остаются друзья, которые никогда и ни о чем противоправном не попросят, потому что они настоящие друзья, но их будут единицы. И тогда экспертное сообщество, его отдельные представители, останутся единственным кругом общения для Эксперта.

Суждение это в известной мере субъективно, потому что никакое суждение и мнение нельзя распространять и примерять огульно на всех экспертов одинаково, так как поведенческие и личностные характеристики каждого эксперта и человека очень индивидуальны. Суждение это конечно субъективно еще и потому, что в основном относиться к той категории судебно-медицинских экспертов, которые работают в районах, там, где они одни, и где Эксперты как на ладони. И в одном случае его за глаза будут звать «Честный дурак», а в другом - «Наш парень, с ним можно договориться». Каждый из этих «титулов» (или похожие на них) выбирает – зачастую не подозревая об этом - сам Эксперт и выбирает на всю жизнь. С такой точкой зрения можно не соглашаться, можно её не принимать, но …

Но в работе судебно-медицинского эксперта имеется и еще один аспект, который нельзя не учитывать и, который, не применим к специалистам нашего профиля – врачам судебно-медицинским экспертам. Этот принцип медицины, пришедший к нам из далекого прошлого называется: «Не навреди!». Имеется в виду: Врач, будь осмотрителен! Не принеси вреда здоровью больного своими действиями или бездействием. Для практического врача это путь к общению, а вот эксперту этот путь закрыт. Ему нет необходимости активно общаться с родственниками, а больные к эксперту и так не идут, а это еще один камешек в фундаменте, на котором покоится наша экспертная деятельность в целом и одиночество каждого из нас. Вот теперь давайте и проследим, как проходит жизнь человека, избравшего для себя эту работу – судебно-медицинскую экспертизу.

Вот он пришел – молодой, энергичный Человек с жаждой знаний и огромным желанием работать. Вначале он сопереживает удачам и неудачам, видно его старание в повседневной работе, желание профессионального роста, азарт. Это занимает несколько лет – как правило около пяти, или чуть больше. Именно после стольких лет работы, специалист начинает чувствовать себя Экспертом. У него вырабатывается т.н. экспертное мышление. На этом уровне Эксперт работает много лет – пятнадцать, двадцать, а может больше. И вот однажды Эксперт – опытный, надежный, работоспособный вдруг понимает, что он «насытился», устал. И тогда заканчивается вторая фаза деятельности профессионального эксперта и начинается третья - отчуждение. Эксперт уже «все» знает. Обратите внимание, что слово «всё» – в кавычках, ибо оно – условно и весьма расплывчато! Он начинает понимать, что в работе имеется большое количество ненужных и мешающих работе условностей, ненужных «телодвижений» - как выразился мой коллега, стаж которого перешагнул за пятьдесят лет. И тогда Эксперт начинает понимать, что он должен защитить себя, защитить свой мозг и личность как таковую. И такая защита – увы, как правило! - реализуется в ненависти к объекту исследования, в лучшем случае - безразличием. И эксперт защищается, выбирая для этого банальный и простой способ – алкоголь, ибо он наилучший собеседник и внимательный слушатель. Но все знают, до чего доводят такие «беседы». И сам эксперт это понимает и понимает, что из этого есть два выхода. Первый - сменить работу, то есть уйти совсем. И второй – параллельно работе найти дело, которое переключит сознание на другой уровень, даст настоящую защиту мозгу. Таким делом у одних будет охота и рыбалка. У других резьба по дереву, живопись и другие изобразительные искусства. У третьих – машины и техника, а кое у кого – литература. Кстати, имеется и третий путь, но о нем не будем, он никому не подходит.

Сказанное выше витало в голове у автора на подсознательном уровне. Сначала оформились мысли об одиночестве эксперта. А попозже, благодаря подсказке С.В. Леонова пришло понимание и того, что изложено чуть выше. Состояние это называется «Синдром выгорания личности» и оно рубрифицировано в международной классификации болезней десятого пересмотра. Болезней! Значит врачам – пусть даже и специфического профиля – надо помнить об этом.

Вот, коллеги и все. То, что хотелось сказать - сказано. Если кто-то скажет лучше и точнее – надо говорить и писать.

* * * * *

Ну и самое, самое последнее: наше повествование подошло к концу. Рассказана последняя история, поставлена точка в чем-то реальных, а в чем-то вымышленных историях, автор даже высказал свои мыли о работе. Рассказчики вместе с Автором заметно устали, фантазия истощилась, а слушатели с читателями, как мы подозреваем, явно утомились выслушивать командный тенорок Самуилыча, степенно-рассудительный голос Михаила, шуточки-прибауточки Сергея Буркова, критические замечания Бори Татаренко и частые реплики других участников. Эта повесть в рассказах, которые Автор выдумывал с любовью и вдохновением, позволяли ему мысленно беседовать с теми кого он помнит и любит, с кем вместе учился, с теми, кто до сих пор жив, весел, и молод как и годы назад. Спасибо Вам, коллеги, спасибо Вам друзья за то, что Вы были, за то, что Вы есть и за то, что Вы будете. Спасибо за то, что в рассказах своих вы старались говорить вместе с автором искренне и честно. Дорогие мои друзья - Миша Лоттер, Володя Зенин, Юра Сабашкин, Андрей Михайлов, Саша Царев, Евгений Гаррас и, конечно же, Вильгельм Самуилович Райт, а так же многие, многие другие - не ругайте Автора, за то, что он заставил Вас рассказывать то, чего с Вами не происходило, или происходило, но не совсем так. Когда Вы с азартом рассказывали эти придуманные истории, Автора, вдохновляли именно воспоминания о Вас, о том, как Вы говорили, смелись, рассказывали анекдоты, отвечали на занятиях. Вы, должно быть, заметили, что вспоминая всех Вас, Автор никогда не заставлял Вас в рассказах совершать некрасивые или дурные поступки. Вы навсегда остаетесь в памяти Автора трудолюбивыми, честными, умными и почти всегда незаменимыми тружениками нашей трудной, но очень необходимой профессии - судебно-медицинской экспертизе.

---

*Райнер Мария Рильке.