История 23

Владимир Величко

Едва Самуилыч закончил свою короткую речь, как вскочил Сашка Брюханов и с азартом проговорил:

- А можно, я? Игорь мне напомнил… У нас в районе был подобный случай, интересный. Я и забыл про него, только тут не о прокурорах, а о стрелке и пулях и… еще кое о чем. Рассказываю? – переспросил он и тут же начал рассказ:

- Эта история произошла 1 января – вернее, она началась в этот день, а длилась без малого два года. Итак, вторая половина первого дня нового, 1995 года…

На улице было не по-зимнему тепло. Яркое солнце светило так, что, казалось, весна, заблудившись после бурной встречи Нового Года, перепутав январь с мартом, приоткрыла свои голубые, весенние глазки и, глянув на мир, осветила его отнюдь не январским теплом и светом… Во дворе просторного загородного и фешенебельного, по тем временам, дома прямо у крыльца курили четверо мужчин и, щурясь на яркое солнце, лениво переговариваясь, вспоминали прошедшую новогоднюю ночь. Настроение у всех было под стать погоде – безоблачное и к тому же уже подогретое хорошими и дорогими напитками.

Братаны, а правду говорят, что если первые дни Нового года теплые, то весна будет поздней и холодной? – спросил полненький невысокий мужчина, чем-то смахивающий на того самого пресловутого мартовского кота.

- Брехня... – добродушно протянул крепкий и наголо бритый молодой парень.

- Мужчины! – раздался с крыльца женский голос, – шашлыки готовы, к столу-у-у!

- Идем, идем, - побросав сигареты, они потянулись в дом.

- Папа, а ты что? Шашлыков не хочешь, да? Сытый, да?– гортанным голосом спросил высокий мужчина, по виду кавказец.

- Сейчас, докурю, еще чуточку подышу и приду, – ответил Котофеич.

- Э-э-э, смотри, рискуешь без шашлыка остаться, да, – сказал кавказец, и Котофеич остался один. Он повернулся к солнцу и, подняв голову, подставил лицо под его яркие, даже теплые лучи. Лучи солнца Нового, 1995 года.

А в комнате начиналась вторая серия встречи Нового года, как водится, плавно перерастающая в банальную пьянку. Когда выпили по первой и разложили шашлыки, кто-то сказал, обращаясь к женщине, стоящей у электрической плиты:

- Мариночка, глянь на улицу да крикни, наконец, Папу, а то все слопаем, и ему ничего не останется.

Положив ложку, которой что-то помешивала в кастрюльке, женщина пошла на улицу. Кто-то еще успел сказать:

- Ничего, кому-кому, а нашему Папе не вредно и похудеть, — и тут раздался такой отчаянный и истошный женский крик, что мужчины, едва не опрокинув стол, одновременно ринулись в дверь и, чуть не застряв в проеме, буквально вывалились во двор…

Там, у самого крыльца, раскинув руки в стороны, лежал на спине посреди белого и чистого снега Папа-Котофеич, а на его шее набухал и, казалось, пульсировал большой красный ком, яркая дорожка от которого уже протянулась туда, вслед заходящему солнцу, куда и были обращены застывшие, уже пустые глаза Папы.

Саша на минутку замолк и потом продолжил:

- Так закончил свои дни Папа – лидер самой крупной ОПГ нашего города, в прошлом мастер спорта по боксу, преподаватель и декан кафедры физвоспитания Пединститута.

Оперативно-следственная группа прибыла на место происшествия через полчаса. В составе этой группы был мой молодой коллега. Осматривая труп, он обнаружил на шее слева рану заметно неправильной формы, в глубине — поврежденную сонную артерию, ну и решил, что это причинено чем-то с ограниченной контактирующей поверхностью, типа металлического прута, о чем он следователю и сказал – прут, арматурина и т.д. То есть нанесли удар концом и причинили эти повреждения. Да и про то, что рана расположена в рефлексогенной зоне – тоже напомнил. Примерно таким было первое устное экспертное мнение.

С ним мы на следующий день и пошли на вскрытие. И уже в процессе оного у нас возникли серьезные сомнения в этой версии по ряду причин: размозжение мягких тканей шеи и кровоизлияние в них было очень массивным и не тянуло на простой удар прутом. Кроме того, на поверхности позвонка было найдено небольшое, но отчетливое овальное вдавление, а при исследовании позвоночного канала выявили ушиб спинного мозга и кровоизлияния под его оболочки. Ну и еще кое-что по мелочи. И тогда же, не отходя от стола, я сказал Следователю:

- А знаешь, этого самого Папу – застрелили.

- Вот новость! А где пуля, а почему такая рана?

И я объяснил, что, скорее всего, пуля ударила в шею не острием, а боковой поверхностью, размозжив ткани. А это значит, что или пуля летела издалека, или, попав в преграду, срикошетила и потеряла «курсовую устойчивость», а с ней и убойную силу.

- Да, но если в преграду, значит… значит, целили не в него, и его смерть — чистая случайность? И где же тогда пуля?

- В трупе ее нет, значит, ищите на месте. Пуля далеко улететь не смогла, после удара о позвонок она отскочила и упала на снег не очень далеко – это, если в общих чертах. Так что Вы — ищете пулю, а мы отправляем кожу, что была вокруг раны, на дополнительное исследование, чтобы узнать, из какого металла была пуля.

Вот примерно так мы ориентировали следователей.

После этого милиция снег в ограде по снежинкам перебрала. Однако все было тщетно, пулю так и не нашли. А вот в лаборатории Областного Бюро на краях кожной раны нашли металл – медь. То есть факт того, что это была пуля с оболочкой из меди – подтвердился.

Это убийство вызвало большой резонанс. Потенциальный соперник Папы, Слон — лидер другой ОПГ, поспешил откреститься от принадлежности к убийству, уверяя, что это не их рук дело, что да, они конкуренты, но они всегда умели договариваться – примерно так говорил Слон на всех углах. Так он и на следствии показал.

Об этом мне в общих чертах рассказал Эдик - Следователь прокуратуры, что вел это дело. Замечу в скобках, что со Следователем мы знали друг друга с детства и учились в одном классе все десять лет, кстати, как и Миша – начальник розыска. Когда я его спросил, нашли ли они, откуда стреляли, то он вот что рассказал:

- Сначала мы вычислили, откуда могла прилететь пуля. Таких мест было два: одно – это противоположный берег реки, расстояние до него - метров 500. Там все обошли - и ни одного следочка! Снег везде девственный, нетронутый. Другое место гораздо дальше - примерно полтора километра. Ну, там, где на горе был конезавод, помнишь? Так вот, осматривая бывшую конюшню – а она сложена из толстенных старых бревен — наши оперативники обнаружили, что стена, обращенная в нужную сторону, нашпигована пулями калибра 7.62, в медной оболочке. То есть там кто-то пристреливал оружие. И в десятке мест, несмотря на толщину бревен, пули прошли насквозь. Но самое главное не это! Самое главное вот что: мы, разобрав почти всю стену, собрали порядка ста (!) пуль и нарвались на неожиданность. Как сказали военные эксперты, часть пуль были со специальным стальным сердечником. А патроны с такой пулей выпускались только в начале 60-х годов для снайперской винтовки Драгунова, которая именно тогда и начала выпускаться. И еще! Все пули, изъятые из бревен, были выпущены как минимум из трех разных стволов. Вот так!

- Ты хочешь сказать, что там тренировалась бригада снайперов?

- Дальше, – невозмутимо продолжил Следователь, — мы опросили жителей той окраины. Никто ничего путного сказать не смог, а вот мальчишки вспомнили, что в тот день – да что там в день! – примерно в одно время с убийством туда подъезжала черная «Волга» без номеров и какие-то дядьки, всех оттуда прогнав, часа два стреляли. Причем мальчишки подумали, что это бандюганы, и быстренько оттуда смылись.

- То есть что получается? Кто-то, стреляя в стенку, случайно угодил в стык бревен, и пуля случайно нашла на шее Папы сонную артерию? Ты сам-то веришь в это?

- А что? И на старуху бывает проруха! По крайней мере, это реальный след, а другого-то все равно нет.

- А «Волгу» и стрелков искали?

- Искали, да что толку! Таких черных машин, конечно, много, но опера все их проверили и ни к одной прицепиться не смогли. Мало того, все выявленные машины 1 января с места не трогались. То есть получается, что смерть Папы - чистая случайность. В пользу этого говорит и то, что поначалу папины сподвижники землю рыли, чтобы найти и наказать, а сейчас – приутихли. Видать, пришли к той же мысли.

- А может они уже… нашли и наказали? А вы и не знаете?

- Нет. Мы тоже не пальцем деланные и по-любому знали бы об этом. Хоть косвенно, да знали бы, – задумчиво повторил Следователь.

Вскоре дело закрыли и сдали в архив. Как говорится, следствие закончено, забудьте.

* * * * *

По деревенской улице брёл мальчишка. Он шел по проезжей части, ни на кого не глядя и не сворачивая на обочину. Водители возмущенно сигналили и, выкрикивая в его адрес разные нехорошие слова, все же притормаживали, покорно объезжая понурую фигурку мальчишки. А тот шел, пиная пустую жестяную банку из-под пива, и казалось, что он никого вокруг не видит и не слышит. Лицо его было мрачным, а под глазом отсвечивал всеми оттенками фиолетового цвета огромный фонарь.

- Эй, Лёха! – раздался крик и следом оглушительный посвист. – Постой, я сейчас выйду!

Леха остановился, и через пару минут, громко хлопнув деревянной створкой ворот, на улицу выскочил смуглый, худой и заметно прихрамывающий паренек:

- Еле протез надел… подожди… сейчас поправлю. Ну-ка, - сказал он и, опершись на руку Лёшки, что-то сделал внизу, и тут же, выпрямившись, удовлетворенно притопнул ногой, – вот теперь порядок.

- Ты чё, Шурави, спал, что ли?

- Ага, сегодня до 3-х утра на Вокзале грузили в вагоны какое-то дерьмо, хорошо, что хоть заплатили, гады, по-божески. А ты что такой смурной? Кто это тебе? - показывая на синяк, спросил Шурави.

- Да этот… — скривил губы Лёшка. — Ведь неделю горбатился на него, и вот сегодня рассчитался, — Лёшка вынул пачку денег, – миллион всего! Столько Эдька за пару дней у Арчила зарабатывает. А этот… ур-р-род одноглазый, еще и смеётся, скотина: мол, пусть твоя сеструха придет, для неё работенка найдется непыльная… Ну я ему и сказал, что если он еще раз такое о Светке намекнет, убью! – вот он мне и вклеил своим кулачищем. Хотел и деньги отобрать, но я убежал, - и вздохнув, закончил: — А на что теперь жить? Мать болеет, из дома не выходит, батя уже который день не просыхает.

Шурави помолчал и сказал:

- Пошли на наше место, побазарим, — и свернув в проулок, уверенно поковылял впереди. Через десяток минут они вышли к одинокому, длинному и еще крепкому на вид строению. Там, у бревенчатой стены, привалившись к теплым, прогретым апрельским солнцем бревнам, ребята некоторое время молча сидели, бездумно глядя в синее небо.

- А жаль, что зимой менты почти всю заднюю стенку разобрали… Я бы сейчас пострелял, – мечтательно сказал Лёха.

- А помнишь, как ты ругал меня за то, что я наплел ментам про черную «Волгу»! А они, дурачки-то, и поверили, – и Шурави коротко и отрывисто засмеялся, – это называется «пустить по ложному следу», — потом, как-то посерьезнев, сказал:

- Вот об этом, Лёха, я и хотел поговорить, — и сплюнув на траву, добавил: - Тебе жалко было этого бугая — Папу?

- Да ну! С чего бы это?

- А ведь посмотри, какой он был сильный. Даже глава нашего Городка на цырлах перед ним выплясывал, клянчил деньги, вроде для города, а на самом-то деле в свой карман, дачу достроить. А помнишь, с какой охраной он разъезжал…

- Ага, а мы стрельнули, и капец Папе настал, — оживившись, сказал Лёшка. -
И ведь случайно получилось? Щелк – и нет Папы. Помнишь, мы ведь и не сразу узнали об этом.

- Вот, Лёха, и получается, что нам надо деньги самим добывать. Винтари у нас есть, причем те три трогать не будем: они наверняка засвеченные, сразу свяжут с убийством Папы…

- Слушай, Шурави, – перебил его друг. – А у тебя еще их сколько осталось?

- Сколько-сколько… не боись, на всех толстопузых уродов хватит, да и патронов — на небольшую войнушку еще осталось. Знаешь, как я ненавижу этих воров! — Шурави помолчал и продолжил: – Вот никогда не рассказывал… Когда я у чехов из плена убежал и подорвался на мине, мне ступню и оторвало…

- Да ты ж сто раз говорил про это!

- Не перебивай! Меня в госпиталь привезли – сначала в Ростов, а потом в Подмосковье. Там мне оттяпали ступню и часть голени. Знаешь, как мне хреново было тогда. И вот нашелся богатей, что приехал в госпиталь «помочь героям». Мы-то обрадовались. Нет-нет, он и на самом деле выделил немалые башли на мою новую ногу. Её аж из Германии везли, стоила как автомобиль. Чё и говорить, протез отличный. Но вот потом он взялся на нас троих затраченные деньги отбивать. Таскал по разным презентациям, всем в лицо тыкал своим великодушием – вот, мол, какой я бескорыстный — помогаю героям чеченской войны, нашим раненым солдатикам – и даже слезу умудрялся пускать! А мы должны были, как попки языком молоть, что мы благодарны, что любим его, какой он хороший. Почти три месяца, гнида, таскал нас за собой. Потом я не выдержал, снял протез и сказал – забирай своё чудо техники, я домой на палочке дойду. В общем, обозвали меня неблагодарной свиньей и отпустили до дому.

- Так, а что ругаешься-то? Подумаешь! Зато нога как родная!

- Так я же потом услышал, как он говорил приятелю, такому же барыге, что если этих дурачков еще с полгодика потаскать за собой, они мне состояние сделают на пожертвованиях, я, мол, и так уже трижды свои бабки отбил… Знаешь, как мерзко мне стало? Даже захотелось снова к чехам податься. Там хоть... а тут? Да что там говорить, – и Шурави безнадежно махнул рукой.

- Ладно, что ты предлагаешь? – после короткого молчания спросил Лёшка.

Шурави, придвинувшись вплотную к другу, лихорадочно зашептал:

- Я уже все продумал, давно продумал! Сначала…

* * * * *

На первомайские праздники мы, по традиции, собрались на даче у приятеля. Правда, все собраться не смогли, а только трое: Следователь, Майор из городской «уголовки» и ваш покорный слуга. Для начала попарились и охладились пивком местного производства, которое предпочитали всем остальным. Ну, а какое же пиво в баньке да без преферанса? Конечно, расписали пульку. Игралось, пилось и парилось неплохо, а потом я на мизере словил 5 взяток и, в раздражении бросив карты, сказал:

- Слушай, ты, следовательская морда, сатрап хренов? Ты зачем нас сюда затащил? В картишки дуться или о деле поговорить?

- Догадался?

- А то! По твоей хитрой роже видно за километр, как её распирает от какой-то новости.

- Ну вот, – огорчился он, – а в прокуратуре всегда говорят, что по мне никогда ничего не поймешь.

- Так мы-то тебя знаем всю жизнь, изучили, как свои пять пальцев, а твои соратники тебя три дня знают.

- Ладно, давайте о деле. Сатрап вам кое-что любопытное расскажет. Миша, налей холодненького, – обратился он к Майору и, сделав несколько глотков из запотевшей кружки, сказал:

- Понимаете, меня все мучила история с убийством Папы в январе. Вернее, не само убийство, а обстоятельства, с ним связанные. Меня поразило наличие в одном месте, и, судя по всему, у одной группы лиц трех разных стволов довольно редкой снайперской винтовки – СВД. И я решил все разузнать. Сначала я сделал запросы в воинские части, что имеются в округе, и мне однозначно сообщили: такого оружия в частях военного гарнизона нет, а предприятий, которые бы их выпускали, или наоборот, утилизировали, в нашей Области тоже не имеется, и тогда я, – тут он прервал речь и снова припал к кружке.

- Ну, не томи, дальше давай…

- Помните, как пацанами мы неделями шлялись по тайге? – и дождавшись наших кивков, продолжил: — Ну, значит, должны помнить рассказы о том, что давным-давно в горах упал самолет? Помните?

- Ну да, помним, и что? – в один голос спросили мы с Майором.

- А то! Я подумал, а вдруг оружейный след еще от того самолета тянется, и сделал запросы в два министерства – транспорта и обороны. И вот на днях из Министерства обороны мне пришел ответ, причём очень интересный ответ, — и покопавшись в своей папке, вытащил какие-то листки и, почти не глядя в них, рассказал:

- В 1962 году в безлюдной тайге, скорее всего, на гольцах, потерпел катастрофу вовсе не самолет «Аэрофлота», а именно самолет ВВС СССР. Среди прочего груза были… – тут Эдуард замолк и хитро нас оглядел, – правильно, новенькие, только что выпущенные снайперские винтовки СВД. Они на вооружение приняты были годом позже, а тем рейсом их везли в войска для испытаний в полевых условиях. Так вот, в самолете было 10 винтовок стандартного образца — с обычными деревянными прикладами - и 10 – с новыми, откидными прикладами. Эти винтари были снабжены большим количеством патронов, в том числе и с первыми патронами, где пуля была со стальным сердечником. Мне даже прислали подробное описание того, как и в чем они были упакованы, а так же заводские номера каждого из стволов. Вот такие дела, – закончил свою речь Следователь.

- Так это что, – спросил Миша, – надо искать охотников? Только они могли набрести на место катастрофы и оттуда их… скоммуниздить?..

- Ну, не только они. Были еще туристы. Их в 60-70-е годы по тайге шастало достаточно много: пешеходный туризм, туристы – водники, но, по большому счету, конечно, охотники на первом месте и потому, что туристические тропы пролегали несколько в стороне от места катастрофы, я так думаю. Хотя точного места падения до сих пор никто не знает…

- Кроме того, кто нашел самолет, – сказал я и тут же спросил: – А я вот не понимаю, самолёт что, вообще не искали?

- А кто ж это теперь знает? В ответе МО об этом ни полслова, да и нам это ни к чему. Ну так вот, по поводу винтовок. Я сразу после праздников встречаюсь со старыми охотниками, ну, кто еще жив…

- Ага, – перебил его Михаил, – так тебе эти таёжники и скажут!

- Может, скажут, а может, нет. Но дело в том, что я сначала побеседую с теми охотниками, кто служил в милиции, со своими, так сказать, а таких немало. Они-то точно не будут утаивать информацию.

- Если знают, – пробурчал Михаил.

- Да, если знают, – согласился Эдик, – но даже косвенные данные могут привести к нужному результату.

- А вообще, товарищи правоохренители, вам надо бы пошевеливаться. Прикиньте, если эти стволы находятся в руках… нехороших людей? Понимаете, что может случиться? Вам надо активнее их искать…

- Искать будешь ты! Пулю в трупах, если мы их не вычислим. Вот так-то, товарищ эксперт. Еще по пивку?

* * * * *

Тут рассказчик замолк и прошелся по комнате:

- Вот рассказал, как пиво пили, и так сейчас захотелось… Может, скинемся…

- Никаких «скинемся», – рявкнул Самуилыч, – сегодня только чай! Эй, там, у кофейника, – набулькайте этому, – и он ткнул пальцем в сторону рассказчика, – а то у него говорилка переутомилась!

- Саня, ладно, давай дальше, – попросил Михаил, и Саша, немного подумав, продолжил:

- Вот такая ситуация в том деле сложилась к майским праздникам. То есть дела-то как такового не было, но в головах опытных людей все время крутилась мысль о неизвестно где спрятанных винтовках. Я, понятно, ничем помочь не мог, разве что советами, однако, получилось так, что на новый след наткнулся именно я, и произошло это так. Я – не автолюбитель, и даже машину водить не умею. Вот как-то не было стремления у меня к этому. Поэтому на работу я частенько ездил или на автобусе, или на машине «скорой помощи», которая приезжала забрать на смену фельдшера, что жил этажом ниже. И приехав с ним, я заходил на «Скорую» поговорить с девчатами-фельдшерами…

- Кобель! – со смешком коротко бросил Бурков, – уже с утра ему невтерпеж!

- …поговорить с девчатами-фельдшерами, – холодно повторил Брюханов, — не было ли за истекшие сутки огнестрельных ранений у граждан? Вот и в тот раз, не успел я зайти, как диспетчер, не дожидаясь вопроса, радостно сообщила:

- Было одно огнестрельное ранение! Некто Губкин, разбирая свой пистолет, вроде зарегистрированный! – случайно выстрелил себе в пах и – простите – прострелил член. Мы его еле до реанимации довезли! По дороге он чуть не умер от травматического болевого шока.

- Во как? Интересно! В милицию…

- Конечно, Александр Николаич, сообщили, все строго по инструкции.

- Я, про себя решив, что это не наш случай, уж было пошел к себе, но, передумав, свернул и подался в хирургию, поговорить с докторами. И вот что они сказали: у клиента, безусловно, огнестрел, ранение, безусловно, пулевое, а вот то, что это он сам себе – навряд ли. Нет копоти ни на одежде, ни на коже.

- А пуля? Пуля есть?

- Нет, Николаич, ранение сквозное с повреждением полового члена, одного – пардон – яичка и нижней ветви лонной кости.

- А состояние его как?

- Состояние его хреновое! Но жить, безусловно, будет… хоть и не совсем полноценной жизнью.

С тем я и пришел на работу. Переодевшись, позвонил Майору, рассказал ему мнение хирургов. Мишка ответил, что понял, что они поработают в этом направлении, и отключился. Потом начался обычный рабочий день, и только в конце его заявились Следователь с Майором. Уставшие, и сразу видно — довольные. Пока я ставил кофейник и резал колбасу, Эдуард рассказал, что за неделю он составил список охотников, кто мог искать самолет и найти его! Таких охотников набралось всего-то 8 человек, причем шестерых уже не было в живых. Один из ныне здравствующих – кстати, трижды судимый – подтвердил информацию о самолете. Подтвердил, что его искали некоторые из охотников, и по его сведениям, его точно нашел… и он назвал фамилию того, кто, по его мнению, нашел самолет и его груз.

- А что это он такой откровенный: зека, да перед заклятым врагом-следователем?

- Я его тоже спросил об этом, и он ответил, что, во-первых, судим за дурость, которую допустил по молодости, а во-вторых, ему уже под 90, он одной ногой в могиле и врать не намерен. А кроме того, он сказал – внимание! – поднял вверх палец Следователь, - что плохо, если оружие из самолета оказалось в плохих руках. Я сильно удивился и спросил, а откуда известно, что там оружие было? И он сказал, как мне показалось, честно, что точно уж и не помнит, откуда, но твердо знает, что там были автоматы и какие-то пулеметы с патронами. Больше ничего он не пояснил. Вот так-то, друзья, – закончил Следователь рассказ и допил остывший чай, – если это не след, то уж и не знаю, что тогда называется следом.

- Ну, а мои ребятки, – продолжил Майор, — вот что нарыли. Этот Губкин не просто Губкин, а авторитет средней руки по кличке Циклоп – ему еще по «малолетке» глаз выбили. Он, кстати, является членом ОПГ, которую до 1 января возглавлял незабвенный Папа. По терминологии итальянских мафиози, он — лейтенант. Командует бандой отморозков раннего воровского возраста. Так вот, по данным одного стукача, Циклоп дней десять назад изнасиловал девочку с окраины – Светлану. Ее брат-близнец принародно, прямо в глаза сказал Губкину, что он уже и так одноглазый, но скоро станет еще и однояйцовым — сестру он ему не простит. С тем он убежал, а вот потом Циклопу кто-то отстрелил… ну, то, что отстрелил. Я сам посмотрел на то место, где Губкин лишился… органа, и вот мое мнение: в Губкина стреляли с места, находящегося от него в 150 метрах. А так точно угодить в интимное место мог только спец по имени Снайпер, и только из винтаря с оптикой.

Мы некоторое время молчали, а потом я у них спросил:

- Вы что, хотите сказать, что снайперские винтовки в руках у мальчишек? Сколько лет этому… близнецу?

- Летом 17 исполнится.

- И если это так, то где он научился стрелять?

- Ну, не обязательно, что именно он. Просто он может знать тех, у кого эти винтовки. И знает их хорошо, потому что заранее уверен, что ему помогут!

- Значит, так, — подумав, сказал Следователь, — ты, Миша, выясняешь два момента. Первый – связи Близнеца, а именно: друзья, круг общения, где и с кем бывает, личностные характеристики – короче, ты и сам знаешь, что да как. Еще – устанавливаете очень осторожное наблюдение за передвижением Близнеца. Но только очень осторожное, на пределе видимости. И последнее – находите эту Свету и делаете так, чтобы ее освидетельствовали на предмет… этих самых половых безобразий. Постановление будет завтра утром. Надо этого Циклопа – как только он оклемается – против шерсти погладить, чтоб боль не такой сильной казалась. Все – за дело. А ты, — он повернулся ко мне, — сиди и не рыпайся. Твое дело — осмотреть Светлану, и желательно, именно завтра. Я попытался что-то возразить, но он повернулся к полкам с моей специальной литературой и, не глядя, ловко вытащил книжку и бросил ее предо мной на стол:

- Освежи в памяти перед осмотром девушки.

И хлопнув дверью, они вышли из отделения. Я поднял книгу и прочёл на обложке: «Сердюков М.Г. «Судебная гинекология и судебное акушерство».

- Вот ухарь, недаром в прошлом году ее несколько раз устраивался читать, и даже запомнил, где стоит эта судебно-медицинская порнографическая книженция, – подумал я и улыбнулся.

* * * * *

Рассказав это, Сашка, отдуваясь, выпил холодный чай и продолжил:

- Следующий день прошел без каких-либо потрясений — наблюдалась обычная, повседневная работа судебно-медицинского эксперта: освидетельствование побитых граждан, коих набралось с десяток, исследование двух скоропостижно умерших. В общем, и не много, но и не мало. Как говорил один из героев прошлого — в «плепорцию»! Потом днем заявились два быка из группировки, которая раньше была под Папой, и довольно вежливо стали просить, чтобы я там ничего лишнего не написал, что, мол, Циклопу и так не сладко, а тут еще и менты… ну и в таком духе еще с полчаса мне мешали работать. Я пообещал им, что все будет строго объективно, с тем они и удалились. А через часок после их ухода привезли на освидетельствование саму потерпевшую. Как и ожидалось, ничего существенного я у неё не выявил, кроме того, что девушка таковой уже не являлась, однако давность перехода ее из ипостаси девушки в другое, более взрослое качество определить уже было невозможно, о чем я и сообщил по телефону Следователю. Он молча выслушал, хмыкнул и попросил меня с работы не уходить и непременно их дождаться.

Друзья явились уже почти в 18 часов. Жадно попили крепкий чай с бутербродами и только тогда приступили к рассказу. Первым начал Мишка-Майор. Сначала он рассказал про брата Светки – Лёшу. Правда, там и рассказывать-то особо нечего было – парень как парень, в меру хулиганистый, но, в отличие от большинства, отличался повышенным чувством справедливости. В общем, пацан как пацан. А вот его двоюродный брат Шурави – личность крайне интересная.

- Шурави — это что, его прозвище? Странное какое, – перебил я Мишку.

Майор глянул на меня и продолжил:

- Да, этот парень довольно любопытен, и он может оказаться именно тем, кого мы ищем. Ему 23 года. Воевал в Чечне год, и знаете, кто по воинской специальности? – задал с хитрой усмешкой вопрос Майор и сам же ответил: – Снайпер! Далее. Он почти год был в плену у чеченцев. Его склоняли принять ислам – он твердо отказался. И знаете, как он спасся? Это вообще отдельная история. Лагерь, где держали пленных, располагался в небольшой пещере у подножия высоченной скалы. И вот однажды этот солдатик – вернее, он был младшим сержантом – греясь на солнышке, смотрел на эту скалу, а проходящий мимо чечен с усмешкой сказал:

- Гляди, гляди – там, на вершине, живут вольные птицы, а ты таким вольным никогда не будешь, ты так и останешься рабом у вайнахов – таких же вольных, как и те птицы, – он ткнул рукой вверх.

- А Мишка – его, кстати, так же, как и меня, зовут – говорит чеченцу:

- А что, никто по этой скале не поднимался?

- Эта скала неприступна и олисетворяет собой наш гордый и независимый народ.

- Спорим, Ахмед, что я поднимусь по этой скале на вершину?

- Ну, в общем, они разговорились, разгорячились. Собралась целая толпа чеченов, все заспорили, стали насмехаться, а потом поклялись, что если русский один поднимется туда, то они его отпускают на все четыре стороны, даже довезут поближе к нашим. А Ваха, старший у них, так и сказал: «Клянусь честью моей сестры, что уйдешь целым и невредимым от нас, если сделаешь то, что обещал. Туда еще ни один чеченец не поднимался. И ты не поднимешься, и если хочешь шею свернуть – полезай!» Все это так, скала была опасная, очень опасная! Но ведь чечены не знали одного: у Мишки был огромный опыт скалолаза, приобретенный на скалах нашего Заповедника, а кроме того, Мишка за месяц плена мысленно давно путь проложил по этой скале и давно вынашивал мысль ночью это сделать без разрешения тюремщиков. К тому же ему терять было нечего. Ну так вот, они с Вахой, как говорится, при всём честном народе ударили по рукам, и Михаил «пошел на дело». Да, перед подъемом он еще выпросил у чеченов резиновые калоши, в которых некоторые из них ходили. Они посовещались и принесли ему совсем новенькие калоши. И Мишка полез. И благополучно залез на вершину. Потом спустился вниз по окружной тропе. Чеченцы устроили ему салют, сытно накормили и, как обещали, отвезли к самому расположению наших войск. А вот там удача от него отвернулась: Мишка наступил на противопехотную мину, и ему покалечило ногу. Там, в госпитале, к нему и прилипла кличка – Шурави.

- Ну, как вам этот Миша Шурави?

- Сейчас узнаешь — как, – ответил Следователь, открывая свою папку:

- Дело в том, что этот Миша, вернее, его отец, есть и в моих материалах. Он был охотником, и скорее всего, именно тем, или одним из тех, кто и нашел место падения самолета. По крайней мере, именно его фамилию назвал тот 90-летний старик-охотник. Ну, тот, который трижды судимый! Да, кстати, Майор! Кличка Шурави у него из детства, по той простой причине, что фамилия его - Журавин.

- Ну, так что вы тянете-то? Надо ехать и вязать этого… Шурави! Ведь ясно, что они с братом отстрелили… причинное место Циклопу…

- … и еще добавь, что именно Шурави сказал оперативникам про черную «Волгу», про братков, которые якобы стреляли в старой конюшне – то есть ввёл в заблуждение следствие…

- Да! – ответил я с азартом, – и про это тоже.

Эдуард, выслушав мою горячую речь, усмехнулся и устало сказал:

- Ну и что? Вот представь, нагрянем мы к нему и все это выложим, а потом: оружие куда спрятал, гони винтовки, а сам руки в гору. Так? А он нам скажет: «Вы что, дяденьки милиционеры, совсем с ума сошли? Да я после чеченской войны на оружие-то и смотреть не могу, а уж в руки его взять???» И как мы потом выглядеть будем? Улик-то нет, только наши подозрения и размышления. Или ты, Сашок, думаешь, что у него винтовки по стенам висят – приходи и бери?

После этого все замолчали, но я все ж спросил:

- А что же тогда делать? Как говорится, воз-то и поныне там, ничего не изменилось, оружие как было, так и осталось в неизвестных руках. А кроме того…

- Не сразу сказка сказывается… Будем наблюдать! Пасти их будем плотно. У нас есть возможности для этого, – ответил Следователь и добавил: – Жаль только, если эти дурачки начнут Робингудов из себя строить. Тогда им крышка! По-любому, крышка. Или те достанут, или мы их рано или поздно накроем, и тогда они сядут, возможно, надолго, – грустно произнес Следователь. На том разговор и закончился.

Саша снова умолк и прошелся по комнате:

- История эта длинная и многослойная. Мы со Следователем потом, уже через года узнали, что она не имела аналогов в новейшей истории Криминальной России. Почему, спросите вы? А вот выслушаете всё и тогда скажете – почему, – потом Саша снова сел на кровать и спросил:

- Я рассказал о том, что установили наблюдение за домом Шурави и за ним самим? Да? – и услышав наши нестройные и утвердительные возгласы, продолжил:

- За ребятами наблюдали примерно неделю, и за это время мы втроем почти и не виделись. А потом день на восьмой-девятый я по своим делам пришел в РОВД и у Мишки в кабинете застал Эдика. Они оба были в приподнятом и слегка возбужденном состоянии и слегка нервничали – мне-то это хорошо было видно. После долгих уламываний и расспросов они намекнули, что едут брать Шурави, так как, по оперативным данным, оружие у него в доме. Я, услышав об этом, взялся ныть и приставать, чтобы и меня взяли.

Следователь сначала наотрез отказал, но потом, когда Майор сказал: «Да пусть едет с тобой в «Волге». В ней и просидит всю операцию. Все равно машина будет в стороне стоять» – он согласился, и я поехал. И там меня взяли в заложники. И произошло это так.

Когда мы оказались на месте, то с водилой, тоже гражданским человеком, остались в машине и только издалека наблюдали, как бойцы ОМОНа занимали позиции вокруг дома. А больше я ничего не запомнил, потому как внезапно открылась задняя дверь «Волги» и в машину сел мужчина. Ткнув стволом пистолета в затылок водителю, он приказал нам молчать и не дергаться, а руки держать на виду:

- Кто шевельнет хоть лапкой – застрелю. Это Стечкин, пуль хватит на всех, — а потом приказал заводить и медленно ехать к дому Шурави. Я, надо сказать, не испугался, все воспринималось в тот момент как игра, что ли? В общем, несерьезно, понарошку. Я даже попытался поговорить с мужчиной, но он велел заткнуться и пасть не разевать. И только когда он сказал это, я понял, что никакой это не мужчина, а совсем еще мальчишка. В общем, когда подъехали поближе к руководителям операции, он отправил водителя к начальству с требованием освободить Шурави и добавил, что если не выполнят его требование, то он пристрелит этого — он ткнул пистолетом мне в затылок, а сам – он показал гранату – подорвется. В общем, все забегали, но близко не подходили. Так прошло с полчаса, а потом из калитки дома, где брали Шурави, вышел Майор, а с ним молодой, слегка прихрамывающий, худенький паренек. Они спокойно подошли к машине, и Шурави – это был именно он – приказал захватчику бросить ствол и выходить. Вот так я побывал в заложниках. Этих обоих ребят скрутили и увезли.

Подбежавшие люди вытащили меня из машины, взялись тормошить, расспрашивать, задавать какие-то вопросы. Но мне это как-то было... безразлично… неинтересно – слова не подберу, а вот чувство, что все это игра, не имеющая ко мне никакого отношения, было, - сказал Саша. - Только через пару лет, когда закончилась вся эта история, я понял, почему так все произошло.

Глава 2

Новый 1996 год встречали семьями. Собралось довольно много народа, и конечно же, Эдик с Михаилом. Нет смысла описывать, как мы его встречали: все и так знают. Ибо у всех этот праздник проходит примерно одинаково. Говоря про «примерно одинаково», мы не имеем в виду богатеньких – тех, кого скоро назовут олигархами. Они в шампанском купались, а мы в русской баньке парились, они вискарь пьянствовали, а мы «её родимую», чистую, как слеза горного ручья, употребляли. Веселились от души, потому что и заводилы были свои, а не приглашенные артисты. Сначала, как водится, проводили Старый год, потом встретили Новый, после чего весело, до 4 утра пели, пили и плясали. Постепенно веселье стало утихать, все гости расползлись по диванам, кроватям, раскладушкам, а мы подтопили баньку и снова попарились и разговорились.

- Слушайте, слуги закона, а расскажите мне, наконец, как тогда все произошло? Ведь с тех пор больше полугода миновало. А я не знаю многого. Как Миша уговорил Шурави сдаться, почему он мне помог? Чего уж теперь темнить-то?

- Ну, понимаешь, все это закрытая информация, – сказал Следователь, - и каждый должен знать столько, сколько знает и ни на грамм больше, - тут он умолк, и, махнув рукой, сказал: – А впрочем, чёрт с тобой, расскажи, если хочешь. Я не против.

- А что рассказывать-то? Когда ОМОН блокировал дом, Шурави стал кричать, что всех и всё подорвет, и вообще, вроде как в истерику впал. А в таком случае лучше попробовать достучаться с глазу на глаз. Ну, я и пошел. Мальчишка сидел за печью и держал связку гранат. Я зашел и сказал:

- Шурави, ты в чеченской войне ранен, а я - в афганской. Нам с тобой делить нечего. Тебя просто положат, если будешь упираться, в любом случае, положат…

- …а так меня в тюрягу упекут, да? Нет! – истерично выкрикнул пацан. – Я уже в зиндане посидел, хватит.

- Тебя не за что садить. Если стволы чистые, и ты их добровольно выдаешь, то от уголовной ответственности ты освобождаешься.

Ну а тут передали по рации, что в заложники взяли вот этого лопуха, – и он ткнул пальцем в мою сторону, - Шурави услышал и сказал, что Леха дурью мается, и положив гранаты, пошел со мной. Вот такая история, – закончил короткий рассказ Майор.

- А что здесь такого тайного-то?

- Может, и ничего, но приказы и инструкции есть везде, – ответил Следователь, не отрывая взгляда от светящегося циферблата больших настенных часов.

На следующий день к столам стали сползаться часам к одиннадцати. Попили: кто пивка, кто степлившегося шампанского, а кто и водочки хватанул. После чего неторопливо расползлись по домам, пожелав не видеть друг друга до конца законных выходных. Остаток дня я вёл чисто вегетативный образ жизни: диван, холодильник, телевизор. А что? И так иногда надо. Полное безделье иногда полезно.

Ну а утром второго января я уже ехал на «убийство». Был застрелен крупный авторитет по кличке Слон. По приезде на место хватило одного взгляда, чтобы определить: огнестрельное пулевое ранение головы, стреляли… Я подозвал Майора и спросил, как Слон стоял в момент выстрела. Подбежавший охранник показал… и тогда я Майору сказал, что пулю, судя по всему, опять не найти: голову она прошла насквозь, а с той стороны, где выходное отверстие – улица, и пуля так вдоль по улице и ушла в неведомые дали. Вот так! Майор скрипнул зубами, и ругнувшись, ушел, и вскоре до меня донесся отборный… русский язык, при помощи которого Майор подгонял своих лейтенантов.

Вскрывать труп пришлось – прощай, выходной день! - на следующее утро. Раздосадованный таким оборотом дела, я, из мелкой пакости, вызвонил на вскрытие Следователя, очень туманно намекнув ему, что там есть кое-что интересное. Когда все собрались, я дал команду санитару начинать. Санитар стал снимать одежду, а я ее осматривал, в том числе и содержимое карманов. И среди прочего в нагрудном кармане пиджака я обнаружил визитку. Вернее, я сначала подумал, что это визитка, но при её осмотре мы поняли, что эта белая карточка только форму и консистенцию визитки имела, но никаких данных, как на обычных визитках, на ней не было. На одной стороне белой карточки красовалась надпись: «Белый Беспредел», а на другой стояли две заглавные буквы – Б.Б. Мы со Следователем долго вертели в руках эту псевдовизитку, но более ничего интересного не высмотрели. От увиденного его настроение резко испортилось, и он, напомнив мне, чтоб я не забыл внести эту находку в описательную часть экспертного заключения, торопливо ушел.

Не успели мы приступить к самому исследованию трупа, как Эдуард вернулся, и подойдя к секционному столу, задумчиво произнес:

- Саша, знаешь что - я тут подумал - ты пока об этой визитке молчок! Никому ни слова. До поры до времени, ладно? Да, и еще. Саша, ты пока ее и в описательную часть заключения тоже не вставляй, хорошо? Я потом скажу, когда можно будет, – и вышел из зала. Мы с санитаром переглянулись и приступили к работе.

Прошло несколько дней. Слона похоронили с помпой и торжествами, пред которыми меркнут похороны любого государственного деятеля. Слухов о том, кто и за что его грохнул, было предостаточно, но слухи - они и есть слухи. День на третий заявился Эдик – кофейку попить. Был он в благостном настроении и, смакуя халявный кофе, после недолгих уговоров кое-что рассказал:

- Слон, как ты помнишь, сменил на многотрудном и ответственном посту руководителя самой мощной ОПГ Города Папу…

- …который внезапно умер ровно год назад!

- Да, - кивнул головой Следователь, – но если Папина смерть была чистой случайностью, что, кстати, признали и его братки, то Слон умер после явного покушения.

- Кто-то из собратьев захотел сесть на его место? Или конкуренты из «параллельных криминальных миров» постарались?

- Знаешь, скорее, нечто третье. Понимаешь, – задумчиво сказал он, – Слоняра был чрезмерно жесток. Вернее, даже не жесток, а… как бы это сказать? У него, при общем ограниченном воображении, была бычья энергия. Он считал, что любую поставленную задачу или возникшую проблему надо решить любым способом, несмотря ни на какие преграды. Он не понимал, что лобовая атака не всегда даёт нужный результат. Как говорится, лозунг «Нормальные герои всегда идут в обход» был явно не для него. Но я считаю, что не это главное. В известной мере такой человек у руля «Организации» в переходный период смены власти – в нашем случае от Папы к Слону – благо! Для возглавляемой сменщиком структуры, конечно, – поправился Следователь. - Жесткая рука и все такое прочее… Да ты на своей шкуре, в смысле, своими руками ощутил увеличившийся «поток» насильственных смертей за прошлый год…

- …и не только смертей, но и просто избитых – они ведь почти все через меня проходят, – дополнил я.

- Да, я это и имел в виду. Так вот, за этот год он обнаглел и успел зарваться до предела… налей еще, - протягивая мне пустую кружку, попросил он. - По крайней мере, его братва убила четверых представителей других ОПГ – не самых главных, конечно, но и не пехоту. К Слону присылали переговорщиков - типа, за базар и дела ответить бы надо! - стрелки назначали, но он все игнорировал, считая, что он - Слон, самый могущественный человек, что неподсуден, считал, что отчитываться ему не перед кем.

- То есть вы считаете, что его убили смертельно обиженные конкуренты?

- Да, и скорее всего, при содействии его же соратников по ОПГ.

- Он за это время так всем успел надоесть? Однако!

- Да, это одна из версий, но еще Слон замечен и в пристрастии к девочкам и… мальчикам…

- Вот сука какая! – ругнулся я.

- За последние полгода было не менее пяти случаев, когда подавали заявления об изнасилованиях, которые вскоре забирали назад – кого запугали, кого купили…

- Так что мы не исключаем и месть, просто месть, – задумчиво сказал мой друг.

- Ну, это навряд ли! Если взять весь антураж покушения – снайперка, расстояние, пуля навылет, то это тянет на очень серьезных людей, а не на обиженного родителя. Тот бы просто выждал момент и в упор, из обреза своего же ружья, прилюдно, из двух стволов, картечью – как думаешь?

- Может, да, а может, нет, – поднимаясь с дивана, ответил Эдик. - Мы все отрабатываем. Да, - спохватился он, доставая из портфеля сверток, – я и забыл сразу отдать… Кофе! А то вижу, как твою морду от жадности перекосило, – ехидно сказал он и ушел.

- Эй, а что с визиткой? Имеет она отношение или...

- Пока не выяснили, работаем еще, – практически из-за двери крикнул Следователь.

После этого разговора у меня осталось чувство какой-то недосказанности, и все последующие дни я раздумывал над ситуацией с этим убийством, и вдруг до меня дошло. Ведь в прошлом году был убит Папа, а потом выплыли и были изъяты три снайперские винтовки. Но ведь и убийство Слона произошло не без участия снайпера! Точно! Эти убийства взаимосвязаны. Как пить дать! И не мешкая позвонил Следователю, но…

- Слушай, умник, не мешай работать! Ты бы лучше внимательнее писал свои заключения, а то в акте… смотри, что написал… – и я услышал шорох листов перелистываемой бумаги, – ага, вот, слушай: закрытый перелом плечевой кости… тяжкие телесные повреждения… Сдурел, что ли?

- Где, какой акт? – заорал я в трубку. - Какой номер? – и принялся лихорадочно листать уже законченные акты. Ага, вот он… Опа! Точно… - Слушай, ну описался, ну переправлю на менее тяжкие…

- А я вот как напишу представление в ваше Бюро на разгильдяя-эксперта, да еще и на комиссионную экспертизу отправлю твою халтуру, – и положил трубку.

Я сконфуженно замолк. Как это я так лопухнулся? Действительно, надо выкинуть из головы всякую постороннюю хренотень и работать, а то действительно…

Однако поработать не удалось, так как неожиданно заявился Майор. Он был весел и словоохотлив:

- Слышал, слышал, как тебе Следователь вставлял… фитиля. И по делу, однако.

- А ты откуда знаешь?

- Так я в его кабинете в это время был, – улыбнулся он. - Мы оперативное совещание проводили.

- По Слону?

- По нему, родимому.

- А что такой веселый? Ведь успехов-то - ноль целых, ноль десятых?

- Слушай, Сашка, а ты что, был бы рад, если бы у нас были успехи? Если бы нашли того нормального мужика, который шлепнул эту сволочь? Неужели тебе этого мафиози жалко? Да порассказать бы тебе о его делишках…

- Ну, я догадываюсь, что он не ангел, далеко не ангел, однако самосуд… это не есть правильно!

- Ну-ну! А помнишь, в прошлом году ты осматривал 14-летнюю девочку, которую изнасиловали пятеро отморозков – кстати, все из бригады Слона. Помнишь, как тебя от ненависти всего колотило, и как ты тогда сказал: « … да я бы этих упырей собственной рукой … из автомата…». Было?

- Ну, было… Но это же абстракция, это же слова.

- Вот, а со Слоном все проще. Нашелся человек, который такую абстракцию превратил в реальность, и знаешь, Сашок, я этого мужика уважаю, и мне почему-то его ловить неохота! А Слон? Слон такую участь заслужил, и нефиг по нему слезы лить.

- Но ведь если не будет результата, тебе первому вставят… фитиля!

- Переживу, – коротко сказал Майор и пошел в подъехавшую служебную машину, однако я его остановил на выходе и спросил:

- Как ты думаешь, есть шансы этого стрелка найти?

Майор внимательно посмотрел на меня и отчеканил:

- Заказное убийство, совершенное подготовленным спецом, никогда не раскрывается!

- А если будет еще одно, и еще? Ведь вы не знаете, сколько на самом деле было снайперских винтовок? Парни сдали три, но ведь их могло быть и тридцать три?

- Ты забыл. По сообщению из МО РФ, в разбившемся самолете всего было 20 винтовок: три из них уже у нас, и еще осталось 17. Вот если убийства будут продолжаться – тогда есть шанс задержать стрелка.

После ухода Михаила мы с медрегистратором снова взялись за работу, поскольку пришли результаты дополнительных методов исследования и надо было заканчивать экспертизы. Однако долго мы не проработали, потому что позвонил Следователь и буквально прошипел в трубку:

- Никуда не уходить! Я сейчас буду, и чтоб не вздумали…

- Слушаюсь, ваше высокоблагородие, – сказал я пикавшим в ухо коротким гудкам, одновременно недоумевая, что же такое опять случилось, и в чем я провинился.

Следователь прибыл минут через 15 и, буквально втолкнув меня в кабинет, все так же прошипел:

- Ты кому протрепался про визитку?

- Да ты что? Никому! Ты же знаешь, что у меня дофига разных мерзких черт характера, но болтливость в их число не входит.

Следователь перестал меня сверлить взглядом, но потом снова построжал:

- А санитар? – угрожающе произнес он.

- Санитар? Нет, он кадр проверенный! Нет, он исключается. А в чем, собственно…

- Ты понимаешь, – уже остывая, сказал он, – весь Город смакует историю с визиткой, причем все ее называют не «Белый Беспредел», а «Бей Бандитов». Мы хотели все это в тайне сохранить, а тут такой прокол…

- А через ваши службы не могла информашка просочиться в народ?

- О «визитке» знали только я и прокурор, а те, кому было поручено заняться проверкой этих «визиток», не знали, откуда она взялась.

- Ну, раз не вы и не мы, то остается убийца. Коль он подложил ее убитому, значит, хотел отметиться, автограф оставить. А когда она не всплыла, он и пустил слух. Больше некому.

- Молодец, а я не додумался, - несколько обескураженно сказал он, и немного помолчав, задумчиво, как бы про себя, произнес: – Тогда нам следует ожидать нового снайперского выстрела…

- Я почему-то тоже так думаю!

Домой в тот день пришел поздно, почти к 20-ти часам: нам все-таки пришлось заканчивать все акты. А дома меня встретила дражайшая половина, и первый ее вопрос был такой:

- Саша, а правда, говорят, в Городе появились мстители, которые отстреливают бандитов? У них даже девиз такой: «Бей Бандитов»?

- Не знаю! Позвони своему другу Следователю и спроси.

- Так я, Сашенька, уже звонила, а он сказал, чтоб я у тебя узнала, – и надув губы, с обидой добавила: - И еще он почему-то на меня наорал, скотина.

- Работа у него такая, дорогая.

- Бедненький, ты от голода уже в рифму заговорил! Пошли ужинать, товарищ Пинкертон, твоя любимая тушеная картошка с мясом давно тебя ожидает…

Глава 3

По ночной улице, застроенной деревянными домами, двигался мужчина. Не шел, а именно двигался, как бы перетекая от одного затененного места в другое. Временами он на пару секунд останавливался, замирал, к чему-то прислушиваясь. В такие мгновения его фигура почти терялась в густой тени заборов, и только очередное движение делало его видимым. Тогда становилось понятно, что он невысок, худощав, а его движения – плавные, но одновременно чёткие - выдавали в нем человека определенной и весьма специфической профессии.

Если кто-то и наблюдал за ним, то увидел бы, что мужчина, приостановившись, вроде как замер и исчез. Наблюдателю вполне могло показаться, что он прошел во двор дома прямо сквозь деревянные ворота, даже не приоткрывая их. Во дворе он так же плавно перетек к двери дома и исчез за ней. В доме было темно, но мужчина, почувствовав присутствие другого человека, безошибочно повернулся в его сторону:

- Вы готовы? Снаряжение собрано? Проверено?

- Да.

- Все просчитано? Каждое движение, каждый шаг?

- Да.

- Пути отхода? Неожиданные повороты в ходе операции учтены? Каждый знает свою роль?

- Да, – в третий раз ответил голос из темноты, и тогда на стол упала пачка смутно белеющих в темноте бумаг.

- Все эти листки расклеить в местах, которые мы обговорили – ровно через сутки после акции. Информация от меня – по обычным каналам! Вопросы есть?

- Нет! Мы готовы, – ответил голос из темноты, и тут же чуть слышно скрипнула входная дверь, и почти одновременно послышался легкий металлический лязг запора калитки ворот.

В доме, откуда выскользнул мужчина, возник тонкий и неяркий лучик света и, пробежав по столу, осветил стопочку листков бумаги, на которых сверху неясно мелькнули крупные буквы: Б.Б. Лучик света погас, потом некоторое время слышался непонятный шорох, легкие постукивания и затем – неравномерные, но очень легкие шаги. Затем легонько хлопнула дверь, и все затихло.

* * * * *

Рассказав это, Александр вздохнул и продолжил:

- Сколько же раз за долгие годы работы мне приходилось слышать эту фразу: «Доктор, у нас труп! На выезд!». Её мне говорили по телефону из дежурного отделения РОВД, из кабинета начальника милиции или прокурора. Её, вместе с сигналом автомашины, кричали с улицы; сопровождаемая стуком сержантского кулака в дверь, она доносилась с лестничной площадки. Неисчислимое количество раз после этой фразы-заклинания я садился в «уазик», «Волгу», «москвичок», грузовик - да практически во все, что движется на четырех колесах - и ехал осматривать очередной труп убитого, попавшего под поезд, автомашину, сгоревшего и так далее. …Несть числа людей, умерших не своей смертью.

Вот и в это утро вместо будильника меня разбудил телефонный звонок. Я глянул на часы и выругался – спать еще можно было целых полчаса. Выслушав дежурного по РОВД: при тушении пожара обнаружено два обгоревших трупа - стал собираться. В машине было пусто, и мы с милицейским водителем быстро добрались до места на окраине города. Там меня уже ждал Следователь. Едва я открыл дверку, как он, ни слова не говоря, протянул мне «белую метку», на одной стороне которой чётко вырисовывались две золотистые буквы, и сплюнув на мартовский ледок, сказал:

- Мы с тобой ошиблись, дружище! Следующим оказался не выстрел снайпера, а банальный пожар с трупами.

- Пошли смотреть? Кто эти двое несчастных?

- Двое? Как бы ни так! Их не менее восьми… а полчаса назад их было только трое, – печально произнес Следователь, – пожарные еще работают, так что могут и еще… нарыть! В общем, дело обстояло так, – сказал он уже другим, деловым голосом, - пожар начался в 4 часа утра, когда задул утренний ветерок. От этого огонь быстро перекинулся на соседние дома… Короче, сгорело 13 домов, в которых компактно проживали цыганские семьи.

- А при чем здесь белая визитка?

- А вот минут за десять до твоего приезда Майор раскопал свидетелей, которые сообщили, что одновременно загорелись 5 домов - практически секунда в секунду, а вот на остальные дома огонь действительно перекинулся.

- Постой, ты хочешь сказать, что это поджог?

- Да… и хорошо организованный.

- Не понял, а нафига этому… Б. Б. жечь дома?

- Темнота, – грустно сказал мой друг, – ты что, забыл, куда приехал? Здесь же сплошь цыгане живут!

И я все понял. Цыганские семьи в то время перестали продавать подпольную водку и переключились на наркотики, ставшие для всех немаленькой проблемой.

- Да, да, да, - пробормотал я, - и привлечь никого не могут, насколько я знаю! Так?

- Именно! Покровители в высоких коридорах имеются.

- В том числе и в милицейских? – спросил я.

Эдик усмехнулся:

- Теперь понял, почему «белая метка?» И всё, хватит болтать, пошли работать…

- Я не буду, коллеги, описывать все особенности работы экспертов в случаях массовой гибели людей. Кто участвовал, тот знает, а кто нет – и лучше бы и не знать! Вот и в том случае работы было не меряно, поэтому осмотры, описание, фотографирование тел заняло весь день. К вечеру приехали двое экспертов из Областного морга. Вся работа с трупами сильно осложнялась местным колоритом: противодействием цыганских женщин. Они никак не хотели, чтобы тела их погибших родственников увозили в морг и там вскрывались. Мужчины при этом держались позади и исподтишка направляли громогласные действия женской половины их сообщества. Сначала цыганки сопротивлялись пассивно, используя чисто женское оружие - крики, плач, а затем в их руках замелькали дубинки, камни, и неизвестно, как бы все обернулось, если бы не Майор. Он вдруг вышел вперед и неожиданно выстрелил в воздух, после чего негромко, но очень жестко сказал:

- Если хоть один… переступит вот эту черту, – он показал дулом пистолета на край асфальтовой дорожки, – тот присоединится к ним, – и он мотнул головой в сторону морга, – понятно? Лицо Майора было страшным – белым, зубы хищно оскалены, а в глазах его была такая ненависть и решимость, что толпа качнулась назад… В этот момент подкатил автобус с десятком омоновцев. Эти бравые ребята с помощью резиновых «демократизаторов» быстро умерили пыл протестующих.

И только тогда началась наша, экспертная работа. По просьбе прокурора работали и вечером, и ночью: последнего погибшего вскрыли, взяли анализы уже в третьем часу. Надо сказать, что и Следователь, и Майор тоже никуда не отлучались. Последнее тело родственники забрали уже в три часа, и только тогда нас всех развезли отдыхать: меня домой, коллег экспертов - в гостиницу. А на следующее утро - не было еще и 8-ми часов - меня разбудил длинный-длинный звонок в дверь. На площадке стоял Следователь, и не успел я толком открыть дверь, как он сунул мне под нос какую-то бумагу. Я со сна подумал, что это постановление о вскрытии:

- Что, еще кого-то убили?

- Нас! Нас убили. Сполосни морду и читай!

Я пригляделся и, увидев золотистые буквы на белом фоне, сразу проснулся!

- Короче, друзья, – сказал нам Сашка, - это был документ, в котором подробно расписывалось все по наркотикам: кто, кому продавал, кому и сколько платили денег, кто прикрывал и так далее. При этом назывались конкретные фамилии сотрудников милиции, судей и прочих участников, рангом пониже. В общем, информация там была убойная. Ну так вот, прочитав это, я недоуменно спросил у Эдуарда:

- А кто же они такие, если знают так много, и главное, зачем это делают? А почему ты сказал, что нас убили? – тупо спросил я его.

- Почему? – переспросил он, беря чашечку кофе, – потому, что раньше они просто убивали, пусть даже явных подонков, и это - по большому счету - никого не волновало, в смысле власть! А сейчас этот Белый Беспредел – черт бы побрал этих правдолюбцев – покусились на систему! А систему таким способом не перебороть. Сейчас к нам прибудет столько охотников за головами, что мало никому не покажется. Начнут трясти и прессовать всех и вся! На всех углах-совещаниях-планерках будут кричать, что «органы» бездействуют. А потом этих… ББ вычислят! Рано или поздно вычислят, даже если они и уйдут в подполье, – устало произнес он и пошел к выходу.

- Власти боятся за свою шкуру, за свои головы, поэтому они начнут снимать головы у других в надежде спасти свои, – добавил он. Уже выйдя из квартиры, пробурчал:

- Еще не ложился, а… пошли они все на… спать, – эти его слова я расслышал, когда он уже спускался по лестнице.

* * * * *

- Вот уж во что не верю, так в то, что из этой затеи вышло нечто путное, – сказал Самуилыч, – это какое-то ребячество, какой-то беспредел… пусть и белый.

- Трудно сказать, – ответил Мишка Биттер, – скорее, все это выросло на чьем-то обостренном чувстве справедливости, - и спохватившись, спросил:

- А откуда твой Следователь взял эту бумагу-то?

- Ой, – хлопнул себя по лбу рассказчик, – совсем зарапортовался! Эти… листовки были во множестве наклеены в самых людных местах городка – на автобусных остановках, дверях магазинов, ну и тому подобное. Народ пошел на работу, и тогда их и обнаружили. Менты тогда насобирали десятка три листовок, а сколько люди разобрали по домам! Так что утаить эту информацию от «народа» было уже нельзя. Да, что еще отмечу: на второй-третий день все оставшиеся цыгане побросали дома и из городка съехали. Не стало их. А к вечеру третьего дня из Области приехала Ревизионная комиссия с огромными полномочиями «… провести разбор действий органов правопорядка, допустивших создание в городе организованного преступного сообщества, представляющего угрозу существующему положению дел …». Таким мне запомнился отрывок приказа, который привезла с собой эта комиссия и который довелось прочитать уже потом, когда все закончилось.

Ну так вот, когда проверка началась в верхах – милицейских, прокурорских, властно-городских – все начальники забегали, а у меня наступило затишье. Ко мне никто не лез, не звал на допросы, в суды, на «трупы». Даже количество умерших снизилось за эти дни. Видимо, гражданам стало любопытно, чем все закончится, и они решили погодить умирать. Своих друзей я тоже за этот неполный месяц видел пару раз, не больше, да и то мельком. А потом случилась неприятность. Когда комиссия проработала пару недель, ко мне пришел гражданин с синяком под глазом и с направлением на освидетельствование – побили в милиции! А дальше все как обычно: паспорт, регистрация в журнале, опрос, кто причинил повреждения и - …Майор… в кабинете… в глаз. Вот это да! С меня слетела маска некоей сонной обыденности, и голова лихорадочно заработала: да он же никогда… а сейчас… почему… комиссия… что будет, выгонят ведь, как пить дать выгонят, что делать?

- Так, гражданин, я Вас не могу принять, не могу провести экспертизу, потому что повреждения Вам причинил… мой друг детства, идите в прокуратуру.

- А-а-а, вы все заодно, шайка-лейка! Я на вас управу найду, – и вскочив со стула, кинулся вон из отделения, чуть при этом не вывернув дверь в обратную сторону.

- Во, псих… Понимаю Мишку! Если он так себя и в милиции вел??? Хотя это не в стиле моего друга, – и набрал номер:

- Господин Прокурор, - сказал я в трубу, - согласно постановлению прокуратуры… направили… не могу провести… отказываюсь… так как… – и я изложил мотивы, по которым не считаю себя вправе проводить экспертизу. Прокурор кисло со мной согласился и положил трубочку. Вечером я поехал к Майору. Он был спокоен, рассудителен и о содеянном не сожалел. Да, стукнул, да, вывел из себя… да, неправ.

- А что будет?

- Не знаю. Выгонят, наверное. А может, и нет. Меня после этого прессовали три человека два часа, не меньше. Как решат, так и ладно.

После этого разговора я успокоился, видя, что Мишка особо не переживает. Ну, случилось! Ну, жаль, конечно, что не сдержался, но он давно нарывался. На том и разошлись. Да, он еще меня предупредил, что наверняка и меня придут проверять, и сказал, чтобы я держался спокойно, ровно и на всякий случай знал: разговор со мной они будут «писать».

Еще более коротко за эти дни виделся со Следователем. У него все было нормально, он никому по морде не стучал, и в его – прокурорском - ведомстве все было тихо. Когда прошло три недели с начала этой проверки, заявились и ко мне двое. Один немолодой – хорошо за полтинник, другой - типа качка. Представились и начали мне нервы мотать – расспрашивать о работе, о жизни, о том, как акты пишу. Не вняв словам Майора, я на исходе почти часа довольно идиотских расспросов, сказал этому полковнику:

- Знаете, что: мне некогда, у меня конкретная работа. Закругляемся?

- Ну и последний вопрос: как вы считаете, Майор на своем месте, и как вы могли бы его охарактеризовать как человека?

- А при чем здесь Майор? – недоуменно спросил я.

- Ответьте, пожалуйста. Нам важна ваша точка зрения, только объективно, по-честному.

- Охарактеризовать как человека? А как можно охарактеризовать человека, которого знаешь с первого класса, который до сих пор - один из самых близких друзей!?

- Понятно! А про место?

- Здесь ничего не могу сказать. Я не знаю его работы, и на каком месте он бы мог быть – сказать не могу. Хотя я считаю, что Майор – на своем месте.

Вот на том и разошлись, и больше я их не видел, а вскоре комиссия уехала. Что интересно - со Следователем они не беседовали.

* * * * *

По ночной улице, вдоль длинного решетчатого забора городского сада двигался мужчина. Не шел, а именно двигался, как бы перетекая из одного затененного места в другое. Временами он на пару секунд останавливался, замирал, к чему-то прислушиваясь. В такие мгновения его фигура почти терялась в густой тени огромных тополей сада, и только очередное движение делало его едва видимым. Был он невысок и, кажется, худощав, но из-за широкой, наподобие балахона, одежды разглядеть его фигуру было непросто. В какой-то момент он остановился и стремительно перемахнул через забор сада. Там он замер, слившись с тенью голых, без листьев, веток кустарника. Через несколько минут он услышал знакомые, неровные шаги человека. Вот они замерли по ту сторону забора:

- Всё, дело сделано, – сказал мужчина, - теперь все замираем – и вы, и я. Нас нет. Все живут как обычно. Полгода никаких акций. Будут мысли и идеи - сообщишь по каналу, но осторожно. Потому что я - под колпаком. Все поняли?

-Так точно!..

И они разошлись в разные стороны.

Глава 4

Мужчина, пройдя по широченному коридору Серого Дома, остановился перед массивной двустворчатой дверью с надписью на табличке «Приемная Губернатора Области», и машинально проведя рукой по волосам – все ли в порядке – открыл дверь и зашел в приемную:

- Доложите Валерию Михайловичу, – сказал мужчина щеголевато одетому референту, - Председатель ревизионной комиссии…

Но тут открылась дверь в противоположном конце приемной и оттуда вышел сам Губернатор - Кривозубов В.М.

- Ах, голубчик, слышал, слышал, – слегка картавя, скороговоркой произнес Губернатор, поглаживая свою холёную бородку, – очень спешу, батенька, поверьте, некогда, ну совершенно некогда. Вот прямо сейчас едем на презентацию нового ресторана! Вы представляете, – взяв мужчину под локоток и все так же улыбаясь, тараторил он, – ведь какой подарок жителям Города сделали предприниматели – такой ресторан, такой ресторан! Вы уж, батенька, не серчайте, дел невпроворот. Вы доложите результаты проверки лично Петру Карловичу, – и не переводя дыхания, сказал референту: – Друг мой, проводите господина Председателя к… ну Вы поняли, к кому? – и застегнув плащ, что подал референт, он, на секунду остановившись в дверях, спросил:

- Да, а этих негодяев… как их… Белое Безобразие поймали?

- Вот по этому поводу я и хотел… - но Губернатор, не дослушав, сказал:

- Вот и прекрасно, батенька, прекрасно! Решайте с Петром Карловичем все вопросы и побыстрее дело - в суд. Непременно в суд! Наказать, наказать негодяев так, чтоб и другим было неповадно покушаться на великие демократические завоевания нашего народа, - и дверь за ним закрылась.

Референт, посмотрев на мужчину, слегка улыбнулся, развел руками и сказал молодой женщине, что сидела за маленьким письменным столиком в самом углу большущей приемной:

- Машенька, солнышко, проводи господина Председателя комиссии. А я сейчас ему позвоню, – обращаясь уже к Председателю, сказал референт.

Машенька повела Председателя по коридору, затем спустилась вниз и подошла к неприметной угловой дверке с весьма неброской табличкой, на которой значилось: «Заместитель Губернатора по организационным вопросам». Провожатая легонько постучала в дверку, и почти сразу же загорелась неприметная маленькая лампочка. Мужчина, толкнув дверь, вошёл в комнату. Она была весьма непрезентабельна: длинная и очень узкая, почти коридор, заставленный к тому же какими-то стеллажами, между которыми стояли обычные, канцелярские стулья. За массивным столом у самого окна сидел… Председатель, приглядевшись, невольно вытянулся по стойке смирно, ибо за долгие годы своей управленческой карьеры он с одного взгляда мог определить, кто перед ним:

- Точно, – мелькнула у него мысль, - генерал… не меньше… и скорее всего, КГБ.

- Присядьте, – неожиданно мягким голосом сказал генерал. - Я в курсе Вашей миссии. Докладывайте.

И Председатель, открыв толстую папку, стал говорить, лишь изредка поглядывая в листки из папки. Докладывал Председатель комиссии не менее тридцати минут, потом, закрыв папку, протянул её сидевшему за столом заместителю Губернатора.

- Благодарю! Вы свободны.

- А-а…

- … а Губернатору о результатах Вашего доклада будет доложено, – он посмотрел в настольный календарь, – завтра в 17 часов.

Мужчина поднялся и пошел по длинной комнате к двери, ощущая всей спиной давящий взгляд хозяина кабинета. Едва дверь за Председателем закрылась, как из неприметной дверки в боковой стене этого длинного кабинета вышел невысокий мужчина:

- Все слышал? – спросил его хозяин кабинета.

- Да, Петр Карлович!

- Давай, Аналитик, выкладывай первые впечатления, – и тот, присев на краешек стула, сказал:

- Доклад неплох, составлен толково. Есть, конечно, и ненужная лирика, но в целом, неплохо. Из того, что было доложено, я бы сделал такие выводы, крайне предварительные, конечно: этот пресловутый «Белый Беспредел» - миф, существующий только на… белых визитках и распространяемый в качестве отвлекающего маневра при разборках тамошних ОПГ. Косвенно об этом говорит и то, что после пожара в цыганском поселке информация о торговцах дурью и их покровителях появилась только через сутки.

- То есть кто-то, воспользовавшись моментом, подсуетился и, якобы от имени «Белого Беспредела», скинул «общественности» важную информацию.

- Да. Петр Карлович. Он таким методом наверняка избавлялся от конкурента – что мы сейчас и видим: рынок наркоты сейчас пуст, и в ближайшее время надо ожидать появления нового торговца дурью. Вот он, возможно, и будет тем, кто играет с этими двумя буковками.

Далее, есть и второй вариант: существует и на самом деле работает тайная группа под этим именем. Кто они, для чего созданы – пока непонятно, нет информации.

И еще! В докладе меня заинтересовали несколько человек, но в первую очередь начальник тамошнего угро – Майор и Следователь прокуратуры. Майор – потому что он применил классический прием из арсенала спецслужб…

- Да, я тоже обратил внимание на это. Когда всех трясут проверками, когда подозревают всех, то проверяемые сидят тише воды и ниже травы, стараясь не попадаться на глаза. А вот Майор совершает довольно громкий нелогичный поступок, грубое правонарушение, и таким образом, все проверяющие перестают его считать тем, кого они вычисляют – тут чистая психология. Так же поступают опытные преступники: сначала совершают убийство с грабежом, а потом легонькую кражу кошелька у бабушки на рынке, и получив пару лет… Ну а Следователь? – прервав свою речь, спросил заместитель, – что по нему?

- А вот о нём разговор отдельный. Дело в том, что я с ним учился на одном курсе нашего юрфака, и в связи с этим у меня появились кое-какие мысли…

- Мысли - это хорошо, – после недолгого молчания согласился Петр Карлович, – только знаете что? Вот сейчас там прошла проверка, которая, кроме мелких недостатков, никого и ничего не выявила. А у тамошних милиционеров и чиновников сейчас наступит период релаксации – тоже психология. А Вы возьмите и направьте туда сотрудника вашего отдела – опытного, умного, незаметного, имеющего навыки анализа обстановки. Пусть тихонько, не суетясь и не привлекая к себе внимания, понаблюдает обстановку со стороны, как говорится, «понюхает, чем все это пахнет». С ним отправьте парочку наших бойцов – мало ли что! - а также обеспечьте каналы связи с тамошним отделом ФСБ и с местным авторитетом. Кстати, он, кажется, из новеньких?

- Да нет, законник, коронован лет пять назад, погоняло Гинеколог…

- Какое странное и необычное, не воровское какое-то, – удивился хозяин кабинета.

- Этот Гинеколог – по паспорту Александр Марчук, свой первый срок - восемь лет! - получил за валютные операции. Он тогда как раз заканчивал третий курс мединститута. Почему и как появилось такое погоняло, мы не выяснили, но если прикажете узнать…

- Нет, ни к чему, – поднял руку Петр Карлович, – продолжайте!

- Все последние годы он был одиночкой, не состоял ни в одной группировке, но авторитетным был и после безвременной кончины двух подряд авторитетов - Папы и Слона, сходка пригласила Гинеколога «на трон», и вот уже два месяца он и есть «теневой» мэр Городка. Кстати, по нашим данным, дела идут у него неплохо. Он умело сочетает политику кнута и пряника. Вот и все, если коротко! – и помолчав, спросил:

- Вы что-то хотите еще?

– Да, я хочу еще про агента уточнить, – задумчиво повторил Петр Карлович, - пусть он работает и, самое главное, не светится как наш человек. А вы за этот месяц все, что можно, подготовьте здесь. Вдруг акция «Белого Беспредела» произойдет именно в этот момент? Они высунутся, а мы и ухватим этот беспредел за его длинный нос. А то ишь, нашлись! Беспредел, понимаш, – сказал он голосом Президента, – право беспредела есть только у нас, у Государства! – с тонкой усмешкой сказал Петр Карлович.

* * * * *

- А можно вопрос? - спросил Биттер у рассказчика, когда тот прервался, - а вот эти разговоры в Сером Доме – это как? Выдумка или более поздняя интерпретация событий?

- Конечно, интерпретация! Следователь попозже примерно так рассказывал, когда… кончилась история с «Белым Беспределом», – и обведя глазами лица коллег, Сашка спросил:

- Так я, с вашего позволения, продолжу? – он, пройдясь по комнате, глотнул чаю и продолжил:

- После того большого пожара и большущего объема работы прошло почти два месяца. Работа потянулась довольно однообразная, без каких-либо неожиданностей – ну все как обычно. Как раз к этому времени подоспели результаты анализов из лабораторий нашего Бюро, и все экспертизы на сгоревших я закончил. Все погибшие на том пожаре, как и ожидалось, умерли от отравления продуктами горения, причем кое-кто из сгоревших был на момент смерти в наркотическом опьянении.

Следователя и Майора в эти дни я толком не видел, и поговорить с ними не удавалось. Доходили слухи, что они были заняты поисками подходов к этому «Белому Беспределу». Примерно тогда же среди населения стали ходить шутки такого типа: милиция и прокуратура еще и читать не научились, а только буквы знакомые ищут, и добро бы разные буквы, так они и этого не могут осилить, а твердят только две буквы: ББ, ББ, ББ! Лучше бы бандитов искали, а не наших защитников. То есть акции этого ББ среди населения были очень популярны, причем в нашей местной газетке даже появилось интервью с одним из бывших диссидентов местного уровня, в котором красной нитью проходила мысль, что все честные граждане просто обязаны помочь любому из Белого Братства, ибо они делают то дело, с которым не в силах справиться милиция… потому что все куплены… получают долю… и вообще, все они по-прежнему работают на КГБ.

В один из таких дней меня вызвали на допрос в прокуратуру – уточнить кое-какие экспертные выводы по одной из прежних экспертиз. Был я в то утро слегка не в духе, по причине вчерашнего неумеренного окаянства, поэтому слегка опоздал и прибыл уже заметно после 9-ти часов. Во всех кабинетах было пусто. Я прошелся по тихим и пустым коридорам прокуратуры и только в приемной обнаружил одиноко сидящую секретаршу.

- А где все?

- Присядьте, Александр Николаевич. Все с 8-ми часов на совещании у… – она ткнула рукой в сторону двери в кабинет прокурора, - и скоро освободятся.

- А-а-а! Наверное, ломают головы над проблемой, как этих Белых Безобразников поймать? - спросил я с усмешкой, но тут открылась дверь прокурорского кабинета и оттуда стали выходить хмурые и неразговорчивые сотрудники. Вышедший последним Следователь сухо сказал мне:

- Освободишься – зайди!

Освободился я быстро, так как следователь, к которому пришел, извинилась и сказала, что ей сейчас некогда и что сама в морг заедет и там допросит. С тем я и пошел к Эдику. Кроме хозяина, в кабинете был Майор и двое Оперов. Они все с крайне деловым видом елозили пальцами по разложенной на столе карте района:

- Что, не получается поймать наяву, так решили поискать, как эти две буквы выглядят на карте? – ехидно поинтересовался я.

- Слушай, ты, умник, - вскинулся Следователь, – сядь вон там, – он ткнул рукой в угол, - и посиди смирно, дело есть…

- Ну, в таком случае я сначала в сейф загляну…

- Зачем? – подозрительно оглядев меня, спросил он, и что-то поняв, коротко бросил: – Алкаш! Опять вчера нажрался?

- Что значит «нажрался»?.. Просто… посидели маленько.

Следователь усмехнулся, подошел к сейфу и, открывая дверку, проговорил:

- Сам налью, а то… На, хоть раз в жизни «полечись» приличным напитком! Привык, поди, с утра «технарь» глотать, - и из сейфа послышались знакомые звуки льющейся жидкости.

- Ну, ты и сказанул… «технарь», - пробормотал я, – чистым, медицинским лечимся, - и вдохнув благородный запашок коньяка, сказал: – Благостно!

- Значит, так, товарищ эксперт! Ты сидишь - и чтоб ни звука. Усек?- и уже к Майору: – Продолжай.

- Значит, так: после отъезда комиссии мы внимательно изучили проживающих в гостиницах нашего Городка – тех, кто приехал и поселился достаточно надолго. Ну так вот, в одном из номеров проживают три человека, я бы сказал, три интересных человека, и вот почему. Старший – мужчина неопределенного возраста и – самое главное – неопределенной внешности. Посмотришь на такого - и через пять минут не сможешь описать его лицо…

- Если нет тренировки, – бросил Следователь.

- Да, если нет тренировки. Его мы назвали «Никто». Два других – типичные качки, «мускулы», приставленные для охраны, и производят впечатление серьезных ребят. Как ты и настаивал, хвоста мы за ним не пускали, а отслеживали только общие маршруты их передвижений, и вот что выяснили. Более половины времени они… ни хрена не делают. Сидят в номере и читают местные газеты. Далее, этот Никто сделал три крайне любопытных визита - два к «Гинекологу», и что любопытно, провели нашего визави к авторитету без малейшего промедления. Оба раза они с авторитетом беседовали чуть ли не по часу. Один визит Никто нанес оперативнику ФСБ, причем и с ним он беседовал не меньше. Ну и после этих визитов к этому Никто три раза приносили папки с какими-то материалами от Гинеколога. Потом мы решили Никто все-таки проверить…

- Я же просил не светиться, – вскинулся Следователь.

- А мы и не светились – Леша, продолжай, - сказал он одному из Оперов. Тот откашлялся и легким баском произнес:

- Мы на первом этаже устроили «шухер» - вроде как деньги украли из чемодана посетителя, а на самом деле - нашего опера. Вот мы и «ловили преступника». Под этим «соусом» мы нагрянули в номер к Никто, и знаете, что он нам предъявил?

- Какое-то удостоверение?

- Да. Удостоверение майора ФСБ, и предъявив его, велел нам убираться: мол, у него тоже операция идет.

- И вы ушли? – спросил Следователь.

- Конечно.

- И какие выводы?

- «Никто» – единственный видимый кандидат на роль участника «Белого Беспредела» - наблюдателя и координатора.

- Ну-у-у, - с разочарованием протянул Следователь, – коли он сидит и собирает материалы, то ведь это ничего не значит и ни о чем не говорит. А если это банальный промышленный шпионаж?

- Есть еще один момент, – сказал Майор, – я этого Никто пробил по своим каналам. Так вот, в ФСБ такого сотрудника нет. Его удостоверение - липа.

- П-а-адумаешь, – донеслось из угла, – да таких удостоверений на рынке, что блох у тузика.

- Слушай, – устало попросил Следователь, - я тебя, кажется, просил…

- Да, да, прости, больше не буду! Можно, я еще? – и я издали помахал пустым стаканом.

- Да подавись, - сказал Следователь и бросил мне ключ от сейфа, – какие будут предложения?

- Предложения будут, – с азартом ответил Майор, – вот что мы решили…

Но я так и не узнал тогда, что они решили, так как Следователь, озлившись на третье вскрытие сейфа, вызвал прокурорскую «Волгу» и отправил меня домой.

В тот момент я и предположить не мог, что выпивка в рабочее время и лопнувшее терпение Следователя уберегли меня от тяжелых травм. А возможно, и от чего-то худшего…

Глава 5

…А Майор в тот вечер должен был встречаться с доверенным человеком Гинеколога, он и должен был его свести уже с самим Авторитетом.

- А почему он имел виды на тебя? – в ответ на мой немой вопрос сказал Следователь, – Да потому, что вы с Авторитетом - сокурсники, поступали учиться в медицинский в один год - только ты, – без улыбки сказал Следователь, - стал Экспертом, а он «Гинекологом».

- …только я окончил Институт, а Гинеколог превзошел все Университеты, – чуть улыбнувшись, закончил я его мысль.

- Так вот, во время встречи Майора и покалечили. Кто и как – неизвестно, но вся эта история плохо пахнет, потому что люди авторитета никогда не стали бы так проводить и заканчивать переговоры с начальником уголовного розыска. Прокурору уже звонил Гинеколог и заверил, что его люди не при чем, они дадут показания, что Майора они уважали, что братва, которая ходит под ним – Гинекологом – готова оказать любую помощь и найти козлов, которые… и в таком духе на полчаса! Прокурор еле отвязался.

Все это мне Следователь сообщил часов в 10 вечера, когда мы встретились в приемном покое Больницы. А я, в свою очередь, рассказал о состоянии Майора: переломы костей предплечья, голени, пять рёбер, повреждение легкого и ушиб мозга. В общем, угрозы для жизни не было, но месяца на полтора-два Майору был обеспечен отдых от милицейских и домашних дел.

На следующее утро я пришел в свое отделение, слегка припозднившись, – заходил проведать Михаила. У дверей я увидел молодого парня и сначала подумал, что это на освидетельствование, однако парень сразу спросил:

- Дядя Саша, извините, скажите, как там дядя Миша? – и я внимательно глянул на него.

- Я – Шурави, помните? Дядя Миша у нас ведет занятия по боевому самбо в клубе «Патриот»… и еще раньше… ну где винтовки… помните?

- Да, я узнал, помню, – и рассказал о состоянии Майора. Парень помолчал, потом спросил:

- А хоть известно, кто его так? – и я честно ответил, что нет, точно не известно, но он вроде встречался с человеком из окружения Гинеколога. Шурави задумался и довольно робко попросил:

- Дядя Саша, а вы не сможете провести меня к нему? Хоть на минуточку…

Ну, я ему пояснил, что нельзя, что не пускают даже Следователя, и Шурави, поблагодарив, повернулся и, чуть прихрамывая, пошёл на остановку автобуса…

* * * * *

Петр Карлович сидел за столом в своем длинном и узком кабинете и дочитывал Областную газету, когда после короткого стука открылась боковая дверь, и в кабинет зашел Аналитик. После приглашающего жеста хозяина он сел на неудобный стульчик у стенки.

- Вот что в газетках пишут, слушай: «В Городке, в результате очередной бандитской разборки… так… неустановленные преступники, в сауне… были расстреляны из автоматов пятеро местных предпринимателей», и вот еще: «…на телах убитых были найдены пресловутые карточки с надписями «Белый Беспредел»… доколе же власти будут бездействовать…» - ну это уже не интересно! - и аккуратно сложив газету, улыбнувшись, сказал:

- А ведь и я сам родился в Городке… до 4 лет там жили, а потом родители уехали в Город, ну и больше я там никогда не был, да и родни там никого уже давно не осталось. Пётр Карлович помолчал, продолжая улыбаться своим мыслям, а затем, отодвинув сложенную газету, уже другим, деловым тоном приказал:

- Докладывайте.

- Наш Агент работал в Городке в течение полутора месяцев. Как вы знаете, он был ориентирован на то, что группа «Белый Беспредел» - реально существующая подпольная организация, участников которой необходимо в кратчайший срок установить и взять в разработку. Агентом были проанализированы все доступные источники информации: официальная местная пресса, донесения информаторов из милиции, стукачей из уголовной среды, кое-что поступившее по линии ФСБ. Так вот, за это время никаких следов деятельности ББ он не нашел. Достоверных, я имею в виду, следов, то есть повторился результат проверки официальной Ревизионной комиссии. Тогда Агент составил список лиц, которые могли быть… ну если не лидерами этой ББ, то хотя бы ее участниками. В списке восемь человек – четверо из правоохранительных органов и четверо из властных и криминальных структур. В принципе, списки таких людей можно составить в любом Городке и считать, что они имеют отношение к любой местной группировке.

- То есть результат нулевой?

- Да, по сути, так, – ответил Аналитик, - все упоминания о ББ - не более чем отвлекающий манёвр обычных преступных разборок. Такое ощущение, что кто-то, начитавшись Шерлока Холмса, подкидывает эти белые метки. Но среди населения эта некая Идея справедливости, Идея возмездия в виде тайной организации по имени «Белый Беспредел» очень популярна! А кроме того, население крайне недовольно тем, что никаких мер к торговцам наркотиками из сгоревшего цыганского поселка, по сути, принято не было, хотя информация была вывешена доказательная.

- Да, я это знаю. У нас есть рычаги, для того чтобы парочку-троечку дел запустить в судебные процессы, в результате которых кое-кто сядет, а люди успокоятся. Продолжайте…

- Далее! Агент предположил, что белые метки и листы с информацией – это дело двух разных… организаций. Одни - убивают и для устрашения оставляют белые метки. То есть имеется элемент какой-то абстрактной борьбы за справедливость, даже детскости. Другие – прагматики - пользуясь ситуацией, обнародуют закрытую информацию, и таковыми информаторами могут быть только сотрудники органов, причем не исключено, что тот, кто распространяет довольно закрытую информацию, в свою очередь, имеет информацию о готовящейся очередной акции Белого Беспредела.

Поскольку по итогам наблюдений никакого реального результата получено не было, мы и приняли решение спровоцировать всех возможных лиц, причастных к деятельности ББ. Если конкретно - столкнуть интересы лидера крупнейшей ОПГ Гинеколога и милиции, для чего спланировали операцию нападения на Майора, выдав ее за случайность, но так, чтобы все стороны легко догадались бы, чьих это рук дело.

- Почему выбор пал на Майора?

- Потому что именно он находился на первом месте списка Агента, как наиболее реальный кандидат на пост лидера, ну, или активного участника ББ - если она, конечно, существует! Он имеет полный доступ к той информации, которая вывешивается по следам акций. И главное - мы ожидали выхода из подполья группы, то есть новой акции. Но мы не могли ожидать, что реакция ББ будет такой быстрой, жестокой и такой «эффективной».

- А с этого места – подробнее!

- Майора люди Агента нейтрализовали вечером, а ровно через сутки в сауну, где отдыхали приближенные к Гинекологу бандюганы, спокойно зашли двое и, застрелив троих охранников на улице и в коридоре, добрались и до сауны, где и прикончили тех, кого и хотели. Работали пистолетами Стечкина с глушителями. Каждой жертве был произведен контрольный выстрел в голову, белые визитки этого ББ разбросали по сауне. Надо отметить, что убитые - не просто участники, а люди, по самую маковку залитые кровью, и если говорить по справедливости - они такую участь заслужили…

- Это что такое? Какая такая справедливость? У нас есть только разумная необходимость: «Забудь мораль и право, всяк сюда входящий» - забыли? Что это за интеллигентщина?

- Простите, Пётр Карлович, это просто образное выражение. Я продолжу? – и увидев кивок, сказал:

- На следующий день после этой акции были расклеены в людных местах листы с информацией о преступлениях, совершенных каждым из убитых – как говорится, явки, адреса, пароли. Причем там не только слова, а информация, от которой просто так не отмахнешься. И изучив ее, любой поймет, что человек, раздобывший и выложивший ее, имеет выходы на властные и милицейские структуры, а также имеет доступ к агентурным данным. И учитывая этот последний расстрел членов ОПГ, мы считаем, что ББ – реально существующая организация.

- Но тогда Майор здесь не при чем! Ведь он в реанимации. А информация – вот она, снова обнародована! Как Вы это объясните?

- Да. Может, он и не при чем, но может, и при чем! Ведь не сложно всех возможных фигурантов разработать заранее и информацию по ним собрать заранее, и продублировав, спрятать в надежном месте, и когда придет пора – как в данном случае – предать гласности. И то, что Майор на больничной койке – ни о чем не говорит. Согласны?

- Возможно, возможно! - Петр Карлович помолчал, поднялся из-за стола, прошелся по кабинету и, повернувшись к Аналитику, сказал: – Вы, кажется, упоминали про Следователя прокуратуры, с которым учились? - и увидев утвердительный кивок Аналитика, продолжил:

- А не пора ли Вам, дорогой Аналитик, тряхнуть стариной, вспомнить молодые годы и поработать «на земле»?

- Как скажете, Петр Карлович!

- Скажу! Отравляйтесь в Городок и наладьте контакт с Вашим сокурсником, тамошним Следователем. Предварительно продумайте легенду и… вот еще что! Помните, пистолет Стечкина мелькал у какого-то мальчишки, когда он тыкал таким стволом в тамошнего эксперта. Якобы брал в заложники? Так вот этим надо заняться и проследить происхождение пистолета…

- Простите, перебью вас: эксперт и авторитет по кличке Гинеколог, скорее всего, знакомы с молодых лет. Оба в медицинский институт поступили в один год…

- Вот как? Непременно пробейте и эту линию. Все это вместе взятое может вылиться в такую кашу-мясорубку, что просто «мама-не-горюй», как говорит мой шофер. И у меня появилось ощущение, что мы, наконец, нащупали подходы к двум Б… буквам! Действуйте!

* * * * *

Сашок вновь уселся на кровать, и оглядев слушателей, спросил:

- Не надоело еще слушать брехню мою, а то ведь еще долго…

- …тем лучше, – перебил его Миша Биттер, - будет, что вспоминать дома, когда разъедемся! Продолжай, Саша, продолжай.

- Ну так вот, пока все начальники вели умные разговоры, нам пришлось пахать как бобикам – все представляют, что такое исследовать восемь трупов с огнестрелами. Мой молодой коллега был в то время на учебе, и поэтому на второй день мне прислали в помощь эксперта из Области. И мы с ним плотно отработали еще два дня, благо, он с санитаром приехал. В общем, наработались – до посинения, до отрыжки, но к пятнице все сделали. Только тогда я и смог навестить Майора. Его физическое состояние заметно улучшилось, и из реанимации его перевели в хирургическое отделение. Он был довольно мрачен. Я просидел с ним пару часов, рассказал о новой вылазке ББ, о результатах вскрытия, причем обратил внимание, что после рассказа его настроение совсем испортилось. Тогда я сменил тему и спросил, кто же его все-таки побил? Знаете, коллеги, он даже сконфузился, услышав мой вопрос, и как-то растерянно ответил:

- Ты знаешь, я ничего не помню. Вот помню, как прошел по аллее сада, как вышел и… все! Следующее, что помню – я уже в реанимации, и это было уже к концу второго дня. Вот такие дела, и знаешь, Саша, – сказал он мне, – я всегда не очень верил тем побитым, что говорили «не помню!» Я всегда думал, что они придуряются, – сконфуженно признался мой друг, - а тут вот сам попал.

Меня тоже этот факт заинтересовал, и я пошел к лечащему врачу. А после разговора с ним взялся вызванивать Эдуарда, но так его и не разыскал, поэтому передал супруге, чтобы он сразу мне перезвонил. Однако он позвонил только утром в начале девятого - мы с ним встретились у морга. Эдик очень торопился и от чая отказался:

- Давай, Сашка, колись, времени мало… что опять нарыл?

- А ты знаешь, что Майора не просто избили, а сначала усыпили?

- В смысле? Как усыпили, чем? – вскинулся он, – откуда сведения?

- Понимаешь, черепно-мозговая травма у него слабенькая, только сотрясение головного мозга и не более, а амнезия очень длительная, что для сотряса совсем не характерно. Далее, у Мишки на коже у основания шеи мы с трудом, но все-таки нашли след от медицинской инъекции – то есть его чем-то укололи. И как я думаю, снотворным очень быстрого, почти мгновенного действия. Потому он ни черта и не помнит.

- То есть кто-то выстрелил из чего-то, угодил в шею и усыпил?

- Похоже, что так… А потом, когда он был в отключке, его целенаправленно поломали.

- Не понимаю, – ответил Следователь, – а для чего?

- Для чего? А вот с этим ты разбирайся…

- А ты уверен в том, что сказал?

- Мы с хирургом осмотрели кожные покровы и нашли эту точечку от укола. Учти, что в такое место их в больницах не ставят.

- Ладно, спасибо, я пошел.

- Спасибо сильно много, в стакан не набулькаешь! – крикнул я. Следователь оглянулся, и подойдя, сказал:

- Ну ты и наглец! Кто недавно весь коньяк у меня выжрал? А? – и немножко помолчав, сказал:

- Впрочем… Будет тебе просимое. Сегодня идем в сауну. Ко мне приезжает мой сокурсник из Города. В общем, мы с ним не очень-то и знались в те времена, но коль приезжает – встретить надо. Он, похоже, не просто так едет! Чую, визит сей связан с «Белым Братством». Как пить дать связан. Тем более, что он, в свое время, служил в отделе каких-то спецопераций одной очень солидной структуры! А сейчас он в Администрации Губернатора, - задумчиво сказал он, - так ты идешь?

- В сауну, говоришь? В сауну можно, только сауны последнее время очень вредны для здоровья! Там в организмы, ни с того ни с сего, попадают маленькие и остренькие предметики. И от этого организмы становятся не совсем живыми.

- Гы-ы-ы! – испугался!

- Не испугался, а, так, на всякий случай!

-Значит, так: мой поход в сауну санкционирован начальством, и нам обеспечено оперативное сопровождение. Далее: человек, с которым будет встреча, служит – ну я уже сказал, где он служит - он тоже не захочет… «перепариться». Ну и последнее: во встрече принимает участие и Гинеколог – кстати, встретитесь, вспомните общих институтских знакомых! А у Гинеколога очень мощная охрана, сплошь бывшие… сотрудники.

- Вот это-то и настораживает: у семи нянек дитя без глаза, а у таких нянек и без головы может оказаться дитё-то!

Саша, окинув взглядом нас, сказал:

- Я, конечно, не особенно-то и боялся туда идти. Как говорится, снаряд дважды в одну воронку не падает! И еще я не совсем понимал, а для чего я там нужен? Об этом я прямо спросил Эдика. Но он ответил туманно: парься, пей пиво с коньяком – только не переусердствуй - и о работе ни словечка. Ну а сама встреча прошла как-то буднично. Сначала они втроем посидели за столом, выпив чисто символически по глоточку дорогущего коньяка. Разговор был ни о чем – погода, здоровье. Помыли косточки начальству. Кстати, этот представитель Губернатора мне понравился больше всех – рубаха-парень! Анекдоты – один за другим, порой даже с картинками, улыбка – как у «хорошего американского парня » - в 44 зуба. Запомнился и Гинеколог – молчаливый, умный, с цепким, но не злым взглядом. Кстати, поговорили и про альма-матер, но общих знакомых не нашлось, и самого факта, что кого-то за валюту посадили, я тоже не припомнил. Потом Боссы ушли в парилку, где совещались часа два, а я играл на бильярде с охранниками. В общем, вечер удался, особенно для меня. И когда пошли в машину, я был в самом благостном расположении духа. А вот когда поехали, я увидел лицо Следователя – оно было настолько мрачным и незнакомым, что и мое безоблачное настроение испарилось:

- Что случилось? – однако мой друг молчал и только бездумно смотрел в окно. А потом сказал:

- Дела настолько хреновые, что ты даже и не можешь себе представить этого.

- Ну так скажи, и буду…

- Понимаешь, - ответил он задумчиво, - им дан приказ ликвидировать «Белый Беспредел» любым путем. Любым, понимаешь?

- Ну, жаль, конечно, – все-таки эти ребята из ББ в тонусе держали ворюг разного уровня, но если по закону – они ведь нарушали его?

- Да не о законе речь идет, не о законе! – выкрикнул Следователь. – Им приказано найти и уничтожить!

Я присвистнул:

- Но чтоб кого-то уничтожать, надо, во-первых, их найти, а во-вторых – как это без суда и следствия? У них что, Ежов командует?

- Останови, – скомандовал он водителю, и когда машина затормозила, он выволок меня на улицу и, отойдя к скамейке у незнакомого дома, сел:

- А ты слышал, что мне этот… сокурсничек сказал, когда мы расставались?

- Нет, а что он…

- Вот его слова:«…знаешь, дружище Эдик, какое прозвище было у Майора в Афганистане?» – и услышав, что я не знаю, он сказал: «Белый беспредел!». А потом показал фотографию – ребята в камуфляже, молодые, веселые, обвешанные оружием сидят на БТРе, и на обратной стороне фотографии - надпись: «Группа «Белый Беспредел» уходит на очередное задание. Май 1986 года». В центре – наш Михаил, тогда еще старший лейтенант.

Глава 6

- Постой, постой, - ты что, хочешь сказать, что наш Михаил и есть этот ББ?

- Да, хочу. Не может быть таких совпадений: там, в Афгане - и здесь, в России. И еще: вспомни, как Мишку звали в школе…

- Точно… Арата Горбатый, – прошептал я, – вечный борец за справедливость…

- А помнишь, как он постоянно ходил с книгой Стругацких «Трудно быть Богом» и как цитировал из нее отрывки? А как он в школьном спектакле играл эту роль? И как играл! Вот слушай: «Это был профессиональный бунтовщик, мститель божьей милостью, в средние века фигура довольно редкая. Таких щук рождает иногда историческая эволюция и запускает в социальные омуты, чтобы не дремали жирные караси, пожирающие придонный планктон... Арата был здесь единственным человеком, к которому Румата не испытывал ни ненависти, ни жалости, и в своих горячечных снах землянина, прожившего пять лет в крови и вони, он часто видел себя именно таким вот Аратой, прошедшим все ады вселенной и получившим за это высокое право убивать убийц, пытать палачей и предавать предателей...» - наизусть прочитал Эдик и даже удивился: - Во! Даже не подозревал, что запомнил!

- … и он не играл, он был Аратой, – понял я, – Эдик, надо предупредить… Арату, ставить охрану, потом прятать... – Эдик поморщился и вскинул руку:

- Ты забываешь одну вещь: я работаю в прокуратуре, я представитель Закона – это во-первых. А во-вторых – и это самое паскудное! – его сейчас и так трогать не будут. Они будут ждать его выздоровления, так что с месяц ему ничего не угрожает. Сейчас его будут беречь как зеницу ока. А вот потом…

- Посадят?

- Да нет, не угадал, простая ты душа. С ним сначала поговорят. Ему предложат работать под их контролем, ему распишут, как будет здорово – короче, такую картину маслом, что… И если он согласится - будут давать заказы…

- Тогда скажи, а кто такой этот твой Сокурсник? Он что, мафия?

- Да нет, он трудится в аналитическом отделе при Администрации Губернатора области - помощник заместителя Губернатора. А ранее служил в КГБ, в каком-то темном подразделении - что-то связанное с силовыми операциями. Точно не знаю.

- Ну, так и пусть! Мишка это и без заказов делал – в смысле шлепал бандитов.

- Ты не понимаешь. Мишка казнил тех, о ком он знал точно. Он не мог наказать по ошибке. Мишка любит свой Городок. Он всегда говорил, что очистит его от бандитов. А те, кто пришел… Если Мишка не согласится, то просто убьют его, и никакого суда не будет. Суд для власти страшнее продолжающихся убийств – там он может сказать такое, что власти долго будет икаться, - Эдик помолчал – и добавил: – У Мишки нет выбора, его убьют! А с ним убьют и Шурави! Они же после того случая очень близко сошлись - лейтенант афганской войны и сержант чеченской. Кстати, они были знакомы еще до убийства Папы… по клубу «Патриот». Вот после этого случайного убийства они и пришли к идее двух букв.

Эдик немного прошелся, глубоко вздохнул и уже более спокойно продолжил:

- Знаешь, когда я раскапывал историю самолета и оружия, наткнулся на такой рассказ. Помнишь, как тот 90-летний охотник говорил, что отец Шурави со своим другом нашли самолет и оружие?

- Ну да, помню!

- Так вот после того, как они перепрятали это оружие, то прихватили с собой по паре Стечкиных. По пути они зашли в охотничий домик, где проживал отшельник - по слухам, бывший белый офицер, бывший монах, убежавший в тайгу еще в 30-е годы. Про него шла молва, что он прорицатель, целитель, этакий Сибирский Авель. Он пользовался большим уважением среди жителей близлежащих деревушек, и к его словам прислушивались, к нему приходили со всей округи, и он вроде исцелял больных… Так вот, эти «оруженосцы» пришли к Авелю, переночевали и уже утром, не удержавшись, похвастались стволами и предложили ему один себе оставить. Авель, не притрагиваясь, оглядел оружие и сказал:

- Пойдите и в водопад, в водопад киньте, ибо смерть несете вы в мир! Бог не зря совлёк с неба ту повозку с оружием и оземь бросил! Проклятое оно, проклятое…

Отец Шурави тогда послушался и Стечкина маханул в водопад, а вот его попутчик – латыш… как же его… а, вспомнил - Эйхе! Карл Эйхе! Так вот, тот стал насмехаться и подтрунивать над стариком. А тот выслушал и спокойно сказал:

- Не хочешь – не надо! Бог дал человеку волю и право выбора, вот каждый и выбирает, по уму своему и велениям души своей. Призываю, одумайся! Бог покарает, и если не тебя, то детей твоих и внуков твоих! Потом Отшельник лег и отвернулся к стенке. Больше старик не произнес ни слова. Короче, латыш пистолеты так и не выбросил. Правда, позже и Шурави-старший все-таки соблазнился - помогая Эйхе перетаскивать оружие, не удержался и прихватил несколько винтовок и пистолетов…

- Вот Шурави и поплатится за это…

- М-да, посмотрим. Ты вот что… ты пока ничего не предпринимай, Мише не говори. Я сам ему скажу, что и как, ладно? И вообще, веди себя осторожно, лишнего не болтай, особенно в палате у Мишки – там могут слушать. Понял?

- А ты? Что будешь докладывать начальству – ведь поход твой санкционирован?

- Это мое дело. Решу, что сказать! Эх, Мишка, Мишка…

На том мы и разошлись – меня забросили домой, а Эдуард поехал к начальнику милиции.

* * * * *

- Ха, - воскликнул Юра Долгих, – мир воистину тесен! У нас тоже ходила легенда, что в горах, на границе наших областей жил в прошлом веке великий таежный шаман по имени… Авель! Что он и целитель, и прорицатель! Вот только сейчас и вспомнил об этом, и оказывается, правда, оказывается, на самом деле был такой! Интересно как!

- Погоди… Про Авеля потом, давайте про Майора. Сашок – валяй дальше!

А знаете, – ответил он, - дальше-то и нечего валять, потому что все последующие события происходили без моего участия и как-то… Я их и до сих пор понять не могу. Недели через три после Мишкиного ранения были расстреляны с десяток рыночных рэкетиров. Их постреляли не насмерть – кому руку, кому ногу прострелили, то есть покалечили особо наглых. И на следующий день застрелили двоих человек из администрации Городка. Про них все знали, что они записные взяточники, но никто их ухватить не мог, а скорее всего, не хотел. Белые визитки при этом не фигурировали, но информация с описанием конкретных фактов была разослана по редакциям, как местных газеток, так и областных. Оппозиционные – ее тут же опубликовали, и разразился скандал. В те же дни я с изумлением узнал, что Эдуард уволился из прокуратуры и уехал неизвестно куда, причем мне он ни словечком не обмолвился об этом. Ровно через месяц – я дома в то время был один – в дверь постучались. Это был Шурави:

- Дядя Саша. Спрячьте меня, а? Я еле ушел от них, – слегка заикаясь, сказал бледный паренек.

- От кого ты еле ушел?

- Да не знаю, они совсем незнакомые, городские, наверное. На джипе приехали. Еле ушел от них, – повторил он, - на мотике по оврагу, потом по тропе за овраг.

Я парня, конечно, впустил, накормил и потом всю ночь не спал, обдумывая ситуацию, ибо понимал, что моя квартира не крепость, и наверняка ее легко вычислят. И уже под утро меня осенило! Соседи! Они же в отпуске, укатили куда-то в столицу, а ключ оставили мне – цветы поливать. Вот я туда ранехонько и переправил мальчишку. А на следующий вечер я его тишком привел к себе, накормил, а он рассказал, что к подъезду приезжал тот же джип, и они поднимались в квартиру…

- В чью?

- Да в Вашу. Пробыли здесь с полчаса и убедились, что меня в ней нет, уехали. Вот так. В тот момент меня аж ознобом обдало – а вдруг они звукозапись поставили и вот сейчас они и прикатят. Чуть паника не началась, но ничего, пронесло.

Шурави пробыл у меня дней десять – жил тайком. Причем его искали уже официально, менты ходили и всех опрашивали: не видел ли кто… В эти дни из больницы пропал Михаил. Охрана (или наблюдатели) были связаны, оглушены, а Майор исчез, и больше я его живым не видел. По этому поводу в Городок приезжал Сокурсник Эдика. Он был очень зол, кричал, ругался за то, что упустили Майора. Приехал он и ко мне на работу, причем со мной он был сама любезность – расспрашивал и о том, куда Эдуард подевался, искренне удивлялся, как это он решился уволиться? И при этом у меня осталось стойкое ощущение, что с его стороны это игра. Расспрашивал он и про мальчишку, и так пронзительно смотрел на меня, что я чуть не прокололся. При всем этом он беспрестанно травил анекдоты, звал в гости захаживать, оставил визитку с номером телефона, написанным от руки. После ухода Сокурсника пришел Участковый – уже немолодой, видавший виды служака - и сказал:

- Николаич, ты мне как-то помог, и я по гроб жизни тебе обязан. Надо мальчишку переселить в другое место: завтра, максимум послезавтра придут его искать и к тебе. Они обойдут все квартиры и все равно найдут.

- Какого мальчишку? – спросил я таким фальшивым голосом, что мы оба рассмеялись:

- А ты откуда, Петрович, знаешь про него? – но в ответ он лишь улыбнулся. Покумекав, мы решили, куда спрятать парня от «Городской мафии» - так выразился Петрович, – и увез Шурави.

В тот же день стало известно: в морг областного центра поступил труп неустановленного мужчины, предположительно, Майора… Я поехал к своим коллегам, и они сказали, что смерть мужчины наступила от огнестрельного ранения головы, на теле множественные повреждения – скорее всего, его пытали. Все получилось, как и сказал Эдуард. Кстати, его самого на похоронах так и не было. Труп опознавал я. Хоронили Майора на следующий день, в нашем родном Городке. Проводить его пришла добрая половина жителей. Пришли даже явные бандюганы во главе с Гинекологом. Из руководства не пришел никто. Вот так закончилась история «Белого Беспредела» в нашем Городке. Но слухи, домыслы, выдуманные истории – рассказывают до сих пор. А в это время в Сером Доме Города…

* * * * *

- Ну что, господин Аналитик, поздравляю! Просрали все дело? Майора пришлось… ликвидировать! А этого мальчишку… Шурави - тоже не нашли. А Следователь, Ваш дружок…

- Простите, он просто сокурсник…

- Не перебивать! – взревел Петр Карлович и стукнул ладонью по столу, – где этот Следователь? Где, я Вас спрашиваю?

- Ищем, Петр Карлович, ищем.

- И сколько вы еще искать его будете? – и, помолчав, спросил: – Что еще?

- А для чего Вам Следователь нужен? Он же не при делах, за ним ничего нет.

- Он может кое-что прояснить о «Белом Беспределе». Он много общался с покойным Майором и он может знать концы – ведь недаром он ушел из Прокуратуры. Вы думаете, он просто так ушел на вольные хлеба? А если он пришел на место Майора? Я бы, господин Аналитик, на Вашем месте забросил все дела и взялся искать этого Следователя во все лопатки. А то не дай Бог, – ехидно сказал Хозяин, - он узнает всю правду о фотомонтаже?

Аналитик дернулся:

- А Вы откуда знаете?

- Вот видишь, раз я знаю, значит, и другой может узнать. Все, свободен. Завтра в 9-00 доложить о дальнейших действиях.

Аналитик домой ехал в препоганом настроении: его еще ни разу начальство так не отчитывало – как пацана. Потом, не доехав до дома, остановил машину и, отпустив шофера, пошел пешком. Зайдя в магазин, купил что-то к ужину и – неожиданно для себя – бутылку коньяка, и к нему пару килограмм яблок. Он любил закусывать спиртное яблоками. Подойдя к подъезду, он - руки-то заняты – с трудом набрал код и зашел в подъезд. Там у лифта он нажал кнопку вызова и…

- Привет фотолюбитель, – раздался за спиной знакомый голос, – повернись, только медленно! Аналитик, холодея, оглянулся и увидел стоящего у лестницы Эдика. В руке у того был ствол:

- Стечкин… глушитель, – еще успел подумать Аналитик и в долю секунды, одновременно с дернувшимся стволом, понял…

Эдуард подошел к лежащему человеку, левая рука которого еще мелко-мелко дрожала, и подняв пистолет, выстрелил. Голова от удара дернулась, и пол вокруг нее стал темнеть от казавшейся совсем черной крови, которая медленно растекалась из-под головы. Эдуард бросил пистолет на тело, и повернувшись, пошел из подъезда, а за ним, гулко стукаясь о ступени, катились крупные яблоки.

Труп Аналитика обнаружили жильцы и сообщили, куда следует. Сначала приехали милиционеры, за ними оперативно-следственная группа, и найдя документы, позвонили в Администрацию.

- Петр Карлович! – крикнула забежавшая в комнату-вагон Машенька…

- Вы что, Мария, себе позволяете, стучаться разучились? – рыкнул рассерженный хозяин кабинета…

- … убили, – дрожащим голосом сказала Маша.

Когда Петр Карлович приехал на место, там от зевак было не протолкнуться. Зайдя в подъезд, он расспросил оперативников, осмотрел тело сподвижника и медленно пошел на улицу. Там, остановившись у двери, он посмотрел на небо, окна соседнего дома - и в этот момент на него накатила такая волна жуткого страха, что он, хладнокровный и многое повидавший человек, оцепенев, замер на месте. В этот момент на лбу его брызнуло красным, и вниз, на лицо, покатилась все расширяющаяся струя крови. Ноги Петра Карловича подкосились, и он повалился прямо на асфальт. И только когда упавший мужчина мокро ударился лицом о заплеванный, весь в окурках асфальт, раздались многоголосые крики:

- Уб-и-и-и л-и!!!

Так свершилось пророчество отшельника Авеля - проклятье запрещенного оружия настигло сына похитителя - Петра Карловича Эйхе, так закончилась история оружия из упавшего самолета. Так закончилась и моя история, – глубоко вздохнув, сказал Саша.

После этих слов в комнате повисла тишина. Молчали долго, и о чем слушатели думали – никто не знает.

- А что стало с Шурави? – спросил Самуилыч.

- А ему некуда было идти, некуда бежать – родни у него не было. Он просто исчез, и сначала мы не знали, куда. Только лет через пять он прислал мне письмо – вернее, мне его принес молодой человек характерной «кавказской наружности». Из письма я и узнал, что Шурави в Чечне, у того самого Ахмеда, что он принял ислам и что там он и будет теперь жить.

- А еще – помнишь, ты говорил, что тебе не было страшно? Ну, когда тебя брали в заложники?

- А-а-а! Да все просто: когда подошли Шурави и Майор – они улыбались, скупо, только глазами, и я еще там понял, что это – игра, что мне ничего не грозит.

А оставшееся оружие – нашли?

- Нет. Оно ждет своего часа где-то в тайге – мальчишки его туда спрятали. И однажды кто-нибудь его найдет…

К О Н Е Ц