Сегодня и навсегда

Владимир Величко

На Саянском хребте,
на заоблачной горной вершине,
В беспределе бездонной пучины
мириады миров
огоньками живыми зажглись
Михаил Величко

Глава 1 Вот это отдых!

Доктор Герц впервые за долгие годы отправился в отпуск! Вот только не подумайте ничего плохого: трудоголиком он не был и все эти годы в полной мере использовал свое Конституционное право на отдых, деля его со своим четвероногим другом со странной кличкой «Диван». Просто доктор был банальным русско-немецким лентяем. А как всем известно, под ленивый, …. то есть лежачий камень разные там Багамские или Филиппинские острова, сами не подлезут. Туда надо было лететь самолетом, плыть пароходом, а это не по его характеру. А потому положенный отпуск Герц предпочитал проводить дома, где оседлав родного четвероного друга спокойно и не напрягаясь, созерцал и эти самые заграницы, и события там происходящие. А там бывало и танки стреляли, да и граждане различного окраса (в прямом и переносном смысле) постреливали из пистолетов, автоматов и другого вида оружия, как друг друга, так и в белый свет. И тогда Герчик – его порой так называли на работе - вытаскивал браунинг, доставшийся ему по наследству, любовно протирал, и смазывал раритетный пистолет и пересчитывал патроны.

А вот в этот отпуск он решил вспомнить юность, молодость и отправился туда, где по сути вырос - в тайгу, но где не бывал уже тысячу ну, или около того - лет 30. А по меркам человеческой жизни это как раз сравнимо с упомянутым тысячелетием. И все это он осознал на горно-таежном перевале откуда отчетливо просматривалось необъятное «зеленое море тайги».

Именно здесь, на перевале рассматривая это «бесконечное море» он понял все величие, и мощь природы, но и одновременно - всю мимолетность жизни: « … дар Напрасный, дар Случайный, жизнь зачем ты нам дана и зачем судьбою тайной ты на смерть осуждена!» - подумал Герц и добавил; «..но прожить ее надо так, что бы не было мучительно больно за бесцельно прожитые … тысячелетия!», после чего в самом радостном настроении, пошел по тропе, пошел туда, где рано или поздно очутимся все мы, живущие в этом мире: то есть вниз. Доктор шел и улыбаясь смотрел на тайгу, на горы с выступающими словно гигантскими зубами - скалами. Временами всю тропку перекрывали заросли густой травы, с островками белоголовника, курильского чая и других, названия которых доктор запамятовал. Вот и сегодня доктор Герц находился там, где давным-давно еще в молодости – школьной, а потом и студенческой бывал и знал тайгу очень даже неплохо и был он здесь последний раз … да, как раз четверть века назад. Тогда здесь была довольно бойкая сибирская деревня, в которой даже школа-десятилетка была:

- Интересно, сильно ли деревня уменьшилась и захирела – спросил он самого себя и стал быстро подниматься на небольшенький перевал, откуда и начинался спуск в долину, где и была деревушка. И чуть ли не бегом преодолев оставшиеся 200 метров, он взлетел по тропке на вершинку подъема и замер с открытым ртом. В долине ничего не было! Не было ни школы, не было ни одного домика. Даже печные трубы из кирпича нигде из высокой травы не торчали. И при виде такой картины, на него навалился такой неожиданный поток страха и одновременно резкой слабости, что ноги его подкосились и он буквально рухнул в высокую траву, чувствуя как липкий и горячий пот, струями стекает по телу. В траве ему стало легче, как будто этот пот смывал и страх. Он приподнялся, встал на четвереньки, потом на ноги и в тот же миг он снова ощутил страх, словно принесенный порывом ветра и накрывший его будто плеснули полное ведро страха и даже ужаса. Доктор рухнул в траву, лег на спину, разглядывая голубое небо, перечеркиваемое колеблющимися под порывами легкого ветерка высоченными травами. Он лежал и думал ... да ни о чем он не думал, просто лежал, медленно проваливаясь в себя, словно засыпал, а потом, он вдруг почувствовал, что больше ничего не ощущает: ни страха ни липкого пота. Всё прошло. Доктор медленно и осторожно поднялся и осторожно встал. Внизу, в долине реки, ничего не изменилось: девственно зеленая трава, разросшиеся кустарники и больше ничего! Ни домиков, ни школы и даже от каменного монолита церкви ничего не осталось.

Долго доктор стоял ошеломленный, ибо такого он явно не ожидал! Почему-то эта странная картина произвела на него такое удручающее впечатление, что вновь нахлынула жуткая слабость и он снова плюхнулся на пятую точку там, где и стоял. И вид пустой таежной долины, где когда-то бурлила жизнь, а теперь ничего не было, вообще ничего произвел на него такое гнетущее впечатление, что он даже повернулся идти домой, но не пошел и потом, в особо страшные и тяжелые моменты последующих лет, он не раз думал: « А если бы ты вернулся, было бы все по другому?» - но ответа на сей вопрос конечно же не было. Он вдруг сравнил увиденное, со своей жизнью, в которой тоже была пустота. А ведь раньше у него все было – и родители и семья, и дети и свой дом: сначала в России, а потом в Германии, а вот сейчас у него ни семьи, ни дома, а по сути и с Родиной была сплошная неопределенность. И это при том, что он разменял уже пятый десяток. Мысли о себе и жизни своей навеяли еще большую тоску и депрессию. Вспомнились родители, этнические немцы, проживавшие в Поволжье и откуда их гражданин Сталин, под дулами автоматов в 24 часа выслал в Сибирь. Они ему много рассказывали об этом событии и о том, как «приветливо» встретила их сибирская деревня!

А что тут удивляться? Шел 1942год, война, похоронки, а тут еще и немцы прибыли. А еще ужасные условия жизни в первую зиму, вспомнил рассказы родителей о том, как они добрались до реки, что была не меньше Волги, на берегах которой они выросли, а на берегах другой великой реки родился их сын – Генрих Герц. Тут же промелькнули его воспоминания о раннем детстве, школе, о службе в армии. Ведь именно служба в другом регионе и предопределила его поступление в медицинский институт, где одним из многих профессоров был некто Герц, как оказалось дальний родственник абитуриента и, что греха таить, он чуточку помог и Дима поступил в институт, который окончил с красным дипломом. Потом он стал судмедэкспертом и отработав неполные пять лет, специальность поменял – выучился на хирурга и с тех пор работал в этой врачебной специальности. А потом вспомнилась перестройка и как через пару лет после начала оной, семья Герцев уехала в Германию - Фатерлянд как они тогда говорили. Вспомнил первые годы жизни на родине предков, вспомнил и постепенно нарастающую внутреннюю неустроенность и давящее чувство ошибки и понимания того, что это не его место. А потом был распад семьи, развод с женой и главное - детей у него по решению суда отобрали и оставили с женой. Итогом этих событий стал путь домой, в Россию. Только поехал он не туда где раньше работал, а в тот край, где родился, жил и откуда ушел в армию. В местном Министерстве здравоохранения он получил направление в неплохую районную больничку, что была недалеко от областного центра. Там он вскоре стал заведующим хирургическим отделением. В этой больнице он и встретил закадычного друга раннего, еще дошкольного детства Димку Огурцова. Они были не «разлей вода» в детстве, да и потом, во время школьных каникул, когда Огурец приезжал к бабушкам и дедушкам их связывали такие же отношения. И вот они встретились почти через три десятка лет и это событие стало большим подарком для них обоих. Огурец работал судмедэкспертом, а он - Генрих Герц хирургом. А сколько было рассказов смеха, шуток, воспоминаний. И, что характерно, они практически не выпивали. Когда Огурец, глядя на выпитую не более чем на треть бутылку коньяка, сказал об этом другу, тот вполне серьезно кивнув головой, сказал:

- А что тут удивляться? Повзрослели!

Потом, Герц преодолев оцепенение, навеянное и воспоминаниями и странным страхом, пошел вниз, туда, где ничего не было. Поднявшись на левый берег ручья он оглядел долину и понял, что в юность то он все-таки вернулся, вернулся в дни таежных странствий, вот только они оказались какими-то ободранными и не имели ничего общего с его воспоминаниями. И куда подевалось все то, что было? У доктора даже мелькнула мысль: а не ошибся ли он? Туда ли пришел? А вдруг это другая долина? А, если – тут Герц чуть не задохнулся от волнения – это вообще другой мир, другая реальность? И он теперь человек, попавший в другое мироустройство, то есть в другую реальность? Ведь недаром он ощутил очень странный и липкий удар страха. Неужели такое и в самом деле возможно.

И вспомнив это, он вспомнил и эпизод из жизни о котором рассказал ему все тот же Огурцов. А рассказал он вот что: несколько лет назад он принимал участие в раскрытии сложного и неоднозначного преступления совершенного в деревне, что лежала среди гор Центрального Саяна, то есть недалеко отсюда. Там, в глухой таежной деревеньке, Огурцов услышал рассказы о странной, маленькой горе, на которой почему-то не росли ни деревья, ни кустарники и что эта гора хранила, якобы, некую тайну или знания которые открывала только тем, кто был … готов к этому, или его мозги были настроены как-то по особому. И когда, понукаемый участковым милиционером, Огурцов рано-рано утром пришел на гору и там случилось нечто странное: видение, галлюцинация - он так и не понял, что это было. Итогом этого явилось понимание того кто убийца, а так же как это произошло. Тогда, как говорил Огурчик, он увидел одновременно две наложенные друг на друга картины как на стекле или два телевизионных изображения: движения убийцы и жертвы. И одновременно он понимал, что это некая картинка. Вот это еще больше озадачило его. Так вот, то пребывание на Горе и открывшееся ему Знание сопровождалось состоянием некоторой дереализации и деперсонализации, что он это не он, а вокруг если и не другая реальность то близкое соприкосновение с таковой. Это и была Легенда Саянских Гор.

Вот и теперешние ощущения Герца были какими-то нереальными, даже фантастическими! Вот в таежной долине цветущая деревня из его памяти и вот та же долина, но никаких следов пребывания в ней человека. А так быть не может, разве что он, где-то свернул не на ту тропку, вот и .. . пришел не в тот временной отрезок времени. И ведь участковый милиционер, там, во глубине Саянских гор, на полном серьезе говорил Огурцу, что тот, кому откроется их Гора и покажет таинственное, тот становиться другим! И еще он вспомнил как Огурчик слегка смущаясь поведал, про то как участковый ему сказал, что некоторым Гора открывают лик и помыслы Древних Хозяев Земли – огромных Динозавров в зеленоватой чешуе и что их видели многие. Но Огурчик тогда усмехнулся и сказал участковому, что чаще в горах видят маленьких и зелененьких! Понял кого? Кстати не только в горах видят – и вспомнив эти слова Герц машинально огляделся, не видно ли где этих зелененьких, маленьких? Может он тоже «того»? Потом встрепенувшись полез в рюкзак и нащупав кобуру вынул браунинг. Осмотрев оружие переложил его поближе, за пояс.

- Там, за ручейком на пригорке была школа, а здесь – немного подумав сказал он вслух - была то ли Церковь, то ли какой—то монастырь… Странно… От неё что, тоже ничего не осталось? Странно! Ведь Церковь была из камня, а фундамент , в таком случае не мог быть деревянным!

- Там и подвал должен был быть, Они имеются в любой уважающей себя церковной организации – усмехнулся он и пройдя наискосок всю территорию бывшей церкви, Герц огляделся и спустился на берег таежной реки: охолонуться, подумать что дальше делать и куда идти. Опустив ноги в прохладную воду, замер, задумавшись, ибо пока он шел к берегу реки, отчетливо почувствовал чей-то острый, буквально буравящий спину взгляд: не угрожающий, не злобный, но … очень острый. Доктор даже приостановился, что бы понять, откуда и кто может так смотреть и самое главное - почему? Но оглядевшись, он никого не заметил. Никого! Так доктор Герц на бережку просидел довольно долго. Он думал, он вспоминал, он пытался представить, кто здесь может жить, а если сказать честно - он просто отдыхал, наслаждался тем, что цель достигнута и что дальше идти не надо. А вот то, что не было видно никаких домиков - в смысле палаток, где бы проживали ….эти, с острыми взглядами так же ничего удивительного не было, ибо таких умников и хитрецов- браконьеров черта с два сразу обнаружишь. И доктор, знакомый не понаслышке о таких одиночках вполне представлял ту опасность, которую они могут нести постороннему человеку. Потом он встал и пошел выбирать место для ночлега. Он хотел на берегу реки развести костер и поставить легкую палаточку, но если здесь браконьеры, то это чревато … для любопытного одиночки, каковым для них несомненно являлся доктор Герц. И они, браконьеры - народ непредсказуемый, особенно с добычей на руках. После таких мыслей, доктор собрался и пошел вниз по течению реки, к подножию скал. Там начиналась узкая тропинка, ведущая вверх, где метрах в пяти над уровнем воды была пещера , вернее не пещера, а узкая высокая щель, разлом, который в незапамятные времена народ приспособил под жилище: перекрыли настилом из бревен, а позже соорудили еще два перекрытия. В итоге образовалась маленькая трехкомнатная квартирка: «трехэтажка». Доктор улыбнулся воспоминаниям молодости, вспомнив как...

И в этот момент раздался звонкий, но одновременно и какой-то глухой щелчок и перед ногами доктора с визгом разлетелись мелкие осколки камня, причем один осколок пребольно ударил Герца по ноге и тот от неожиданности выругавшись, остановился, но никакой реакции, никакого ответа не услышал. Тогда он сделал еще один шаг вперед и снова раздался щелчок и он отчетливо услышал свист пули, совсем рядом …

- Эй ты, вали отсель пока цел ... турист хренов, давай, давай... - раздался хриплый голос и увидев, что доктор полез было рукой в карман, рявкнул:

- Еще раз двинешься хоть пальцем - станешь трупом! Если через 10 секунд ты еще будешь здесь - станешь трупом! И всё замолкло, но тут же раздалось:

- Раз … - и доктор развернувшись, довольно быстро пошел вниз, к реке: «… вот это по нашему, по таежному - думал доктор спускаясь вниз – гостеприимно…». Затем, по берегу он ушел туда, где его не было видно и устроившись под деревом – могучей елью - задумался, пытаясь, а поняв, найти ответ на единственный вопрос: «Что делать?». А вот вопрос: «Кто виноват» его не беспокоил и не волновал: ведь не он же виноват? Потом, разведя микроскопический костерок, он спокойно посидел рядышком, разглядывая окрестности. А вечернее таежное небо, меж тем, становилось все темнее и темнее, а звезды все ярче и крупнее. Вскипятив воду, он сделал чай и попивая его думал. А звезды тем временем стали крупными, а вот чернота между стволами деревьев сгустилась и между ними - как ему показалось - зашевелилось что-то гибкое, словно змея и маленькое и плотное плавало меж стволами, при этом раздались звуки похожие на шипение змеи, временами переходящее в едва слышимый свист.

Чувствуя, что по лицу опять льется пот, обильный и холодный, он откинулся на ствол стояще сзади ели и как-то неожиданно заснул – устал, всё же! - И тут же его подхватили какие-то волны и, мягко покачивая, понесли, понесли, понесли… Однако Герчик удивлялся - почему это он не слышит плеска волн, а слышит звуки напоминающие хруст сухих веток. И это было странно. И еще: в какой-то момент он вдруг снова почувствовал тот же самый взгляд. Он, как и ранее, был таким же суровым и жестоким! Но одновременно он был радостным, явно довольным и это сглаживало ярость взгляда. А через секунду все пропало: и шорохи, и какой-то хруст, свет и тень, исчезли все мысли и даже он, доктор Герц.