Глава 7

Однажды в Сибири (повесть)

Владимир Величко

- Товарищи офицеры, тишину соблюдаем, осталось последнее. Как вы все знаете, в нашем и Зареченском Отделах вот уже неделю работает комиссия из УВД, проверяют всю нашу работу, и они будут «копать» еще с неделю, не меньше. Я так полагаю, что эта проверка инициирована в связи с отсутствием результатов по убийству инкассаторов. И по итогам проверки полетят чьи-то головы. Не исключено, что и моя, – сухо сказал начальник РОВД. – Но самое неприятное я, товарищи, приберег напоследок. Сегодня приезжает и с завтрашнего дня начинает работу комиссия по личному составу – а это серьезно. Я, полковник Литвинов, отпахал в милиции без малого 35 лет и в руки такой комиссии ни разу не попадал. Приготовиться всем, но, в первую очередь, офицерам уголовного розыска.

- А что? Мы хуже всех работаем? – хмуро спросил майор Жабыко.

- Ты же сам все понимаешь, Иван Сидорович…. А также участковых будут трясти, дежурные службы – это я точно знаю. Короче, к тому, что завтра начнут …кишки мотать – должны быть все готовы. Но, в первую очередь – названные мной отделения.

- А вы, товарищ ….

- И я! Только меня будут прессовать в УВД, а не здесь. Все! Свободны! Иван Сидорович, останься! – сказал полковник и, пройдясь по кабинету, сказал:

- Ты знаешь, вчера вечером мне звонили из главка и интересовались работой майора Жабыко. В основном, интересовались моральным и материальным его положением.

- А семейным не интересовались?

- Брось шутить, майор. Они почему-то именно про тебя спрашивали. Так что, учти. В кабинете и сейфе наведи порядок и выкинь, товарищ майор, пустые бутылки, наконец-то. Да, вот еще! В Главке почему-то интересовались твоим отношением к урановой руде.

- К какой, к какой? …. К урановой? – с явным недоумением переспросил майор? – Им что, там делать больше нечего? А про золотишко, или там про алмазы они не интересовались? Совсем делать им нечего! – возмутился Жабыко.

Все, можешь идти.

Иван Сидорович встал и пошел к двери, и в этот момент полковник спросил:

- Да, а где у тебя Гудков? Что-то третий день не видать на работе. Может, запил?

Майор несколько секунд так и стоял лицом к двери, потом, повернувшись, сказал:

- Так он же почти не пьет. Сегодня я его непременно разыщу и …

- Ладно, топай ….

Начальник милиции прошел к двери, через которую вышел майор и, повернув ключ, закрыл ее. Затем, пройдя по тканевой дорожке, отчего-то именуемой ковром, вошел в заднюю комнату для отдыха. Сидевший там мужчина в погонах майора вопросительно глянул на вошедшего:

- По-моему, товарищ … Василий Васильевич, вы ошибаетесь. Реакция на вопрос была абсолютно искренней, никакой игры. А вот вопроса про Гудкова он явно не ожидал, Замешкался с ответом... – и, немного помолчав, недоуменно спросил:

- Неужели он?

Колокутин тоже поднялся с диванчика и встал рядом, глядя на сплошную зеленую стену за окном:

- Вам бы эти ели срубить, Владимир Иванович! Отличное место для засады. А про Жабыко? Не знаю. Завтра и выясним. Меня гораздо больше беспокоит вопрос руды и американца, а уж потом и …этого Жабыки. Тьфу, ну и фамилия!

Остаток рабочего дня майор Жабыко приводил в порядок сейф и документы, и при этом постоянно думал, не прокололись ли они где. Впрочем, Ляпа уже ничего не расскажет, Антоша – тоже. Потом, сидя за столом и рисуя непонятные узоры, майор еще раз прошелся по всем узловым моментам, за что могла бы зацепиться комиссия, но все вроде было в порядке. Уже в самом конце дня к зданию подкатили две чёрные «Волги» с номерами УВД Области. Из машин вылезли очень хмурые ребята, причем все как на подбор рослые и спортивные – «скорохваты». А среди них была парочка уже немолодых людей с умными и проницательными глазами. И впервые у майора появилось желание … исчезнуть, как Батя. По дороге домой он зашел в телефонную будку и, набрав привычный номер, сказал односложно:

- Номер три. Ни пуха!

Наутро в актовом зале собралось человек двадцать пять личного состава – все хмуро-торжественные и очень молчаливые.

Вскоре стали вызывать. Первый вышедший, когда его окружили любопытствующие коллеги, сказал:

- Вообще какая-то ерунда: сначала, как обычно, доложился. И знаете, какой первый вопрос был? – И тут же сам ответил – Как звали вашего дедушку? И зачем им это? Единственный относящийся к делу был вопрос: где я был в момент ограбления и как, по вашему мнению, из личного состава РОВД кто-то замешан в ограблении?

- Майор Жабыко! – раздался голос от двери, и Иван Сидорович вошел в кабинет начальника. Там он цепко огляделся и первое, что его поразило, то, что давешний майор милиции, что уже с неделю болтался по отделу, оказался полковником. Он и задал первый вопрос:

Скажите, майор, когда, в каком году вы первый раз имели контакт с американцами?

Иван Сидорович ожидал всего – и вопросов об убийстве, и о деньгах, и о Ляпе с Антоном, но …

- Я…с американцами? …с какими? – с искренним недоумением переспросил он.

- Вот фотография? Узнаете? – протянул тот майору фотографию, на которой Иван Сидорович с изумлением узнал себя и того прибалта, с кем случайно беседовал, когда лечился в санатории.

- Ха, да какой же это американец? Он из Прибалтики откуда-то. Он тогда просто подсел ко мне, мы поговорили минут десять и все, разошлись!

- А какие радиоактивные элементы вы передавали ему?

- И в мыслях не было. Зачем мне кому-то и что-то передавать? Тем более американцу, тем более радиоактивное?

Ответы майора были искренними, и полковник Колокутин видел, что вопросы шли, как говорится, мимо цели. Видел он и то, что если поначалу майор был напряжен как струна, то сейчас он расслабился, и в голосе его появилась нотка самоуверенности и превосходства:

- Не онэээ – с горечью подумал полковник – Не он, вот это фокус! А что же за фон в его квартире? Ладно, об этом потом:

- Тогда поясните нам, как вы, майор, осуществили нападение на автобус, где находились деньги и оружие?

Майор побагровел и, казалось, еще минута и его разорвет,\ – так налилось кровью его лицо:

- Да как вы смеете? …

- Смею! Ответьте на вопросы, разъясните недоумение и вы свободны. А вот вопросы, на которые хотелось бы получить ответ:

- Вы знали еще до нападения на автобус, что Сидоров на самом деле – бывший вор в законе по кличке «Касторка». Мы выяснили, что вы звонили на место вашей последней службы в исправительной колонии своему знакомому подполковнику Звонову, и он вам дал письменный ответ о боевой биографии Касторки. Вопрос: почему вы знали это и разыгрывали недоумение? Даже на вскрытии Касторки? Только не говорите, что всерьез заподозрили, что Касторка и судмедэксперт Окладников – родственники, хоть настоящая фамилия Касторки – тоже Окладников. И ответ здесь один – вы специально пускали следствие по ложном у пути. И последнее, как у сотрудницы морга Анны Ляпиной оказались купюры, которые перевозили в том автобусе?

- Сука Анька, сука Ляпа! – ведь говорил, чтоб не смели..., – подумал майор и ответил:

- А что вы меня спрашиваете? У них и спрашивайте!

- Мы у вас, майор, спрашиваем... – Откуда у вас дома оказалась пачка купюр из того же автобуса?

- Подкинули …

- Хорошо, подкинули. Но зачем вы, майор, из сил выбиваясь, выясняли, куда и почему перевели судмедэксперта Окладникова?

- Так не чужой человек …

- … ага, особенно после того, как вы его так подставили с Касторкой, тем поддельным письмом. Трогательная забота. Кстати мы нашли мастера, который писал это письмо, и он показал, что заказывать его приходил ваш подчиненный Гудков.

Вид у майора был неважный. Лицо красное, глаза бегают, руки нервно двигаются и полный разлад в голове: «все… конец … если бы не этот гэбэшник…»

- И последнее: кто такой Батя?

И нервы у майора не выдержали. Он вскочил и бросился к окну, пытаясь прямо сквозь стекло выпрыгнуть со второго этажа. Но раздался негромкий хлопок , и майор, словно споткнувшись, упал на пол, зажимая левое бедро рукой, а между пальцами набухало и сочилось кровавое пятно.

Читать далее "Эпилог" ⇒